Попробую создать топик для противников оранжистов

ВЫБОРЫ В МАКОНДО

Как-то незадолго до выборов коррехидор Макондо возвратился из своей очередной поездки, серьезно озабоченный политическим положением в стране. Либералы готовились развязать войну. Поскольку в ту пору Аурелиано имел весьма туманное представление о консерваторах и либералах, тесть про­стыми словами изложил ему, в чем состоит разница Между этими партиями. Либералы, говорил он, — это масоны, скверные люди, они стоят за то, чтобы отправить священников на виселицу, ввести гражданский брак и развод, признать равенство прав законнорож­денных и незаконнорожденных детей и, низложив вер­ховное правительство, раздробить страну — объявить ее федерацией. В противоположность им консервато­ры — это те, кто получил бразды правления непосред­ственно от самого Господа Бога, кто ратует за устойчи­вый общественный порядок и семейную мораль, защи­щает Христа, основы власти и не хочет допустить, чтобы страна была раскромсана. Из чувства человеч­ности Аурелиано симпатизировал либералам во всем, что касалось прав незаконнорожденных детей, но не мог понять, зачем нужно впадать в крайности и развя­зывать войну из-за чего-то такого, что нельзя потро­гать руками. Ему показалось чрезмерным усердие тестя, затребовавшего на время выборов в лишенный всяких политических страстей городок шесть воору­женных винтовками солдат с сержантом во главе. Сол­даты не только прибыли, но обошли все дома и кон­фисковали охотничьи ружья, мачете и даже кухонные ножи, а затем раздали мужчинам старше двадцати одного года голубые листки с именами кандидатов консерваторов и розовые — с именами кандидатов ли­бералов. В субботу, накануне выборов, дон Аполинар Москоте лично огласил декрет, запрещавший, начиная с полуночи и в течение сорока восьми часов, торговать спиртными напитками и собираться группами числом более трех человек, если это не члены одной семьи. Выборы прошли спокойно. В воскресенье, в восемь часов утра, на площади была установлена деревянная урна под охраной шести солдат. Голосование было совершенно свободным, в чем Аурелиано мог убедить­ся сам — почти весь день он простоял рядом с тестем, следя, чтобы никто не проголосовал больше одного раза. В четыре часа дня барабанная дробь возвестила о конце голосования, и дон Аполинар Москоте опечатал урну ярлыком со своей подписью. Вечером, сидя за партией в домино с Аурелиано, он приказал сержанту сорвать ярлык и подсчитать голоса. Розовых бумажек было почти столько же, сколько голубых, но сержант оставил только десять розовых и пополнил недостачу голубыми. Потом урну опечатали новым ярлыком, а на следующий день чуть свет отвезли в главный город провинции.

«Либералы начнут войну», — сказал Аурелиано. Дон Аполинар даже не поднял взгляда от своих фишек. «Если ты думаешь, что из-за подмены бюллетеней, то нет, — возразил он. — Ведь немного розовых в урне осталось, чтобы они не смогли жаловаться». Аурелиано уяснил себе все невыгоды положения оппозиции. «Если бы я был либералом, — заметил он, — я бы начал войну из-за этой истории с бумажками». Тесть поглядел на него поверх очков.

— Ах, Аурелито,— сказал он,— если бы ты был либералом, ты бы не увидел, как меняют бумажки, будь ты хоть сто раз моим зятем.

Возмущение в городе вызвали не результаты выборов, а отказ солдат вернуть отобранные ножи и охотничьи ружья. Женщины попросили Аурелиано добиться через тестя возвращения хотя бы кухонных ножей. Дон Аполинар Москоте объяснил ему, под большим секретом, что солдаты увезли конфискованное оружие как вещественное доказательство подготовки либералов к войне.

 

Либералы, говорил он, — это масоны, скверные люди, они стоят за то, чтобы отправить священников на виселицу, ввести гражданский брак и развод, признать равенство прав законнорож­денных и незаконнорожденных детей и, низложив вер­ховное правительство, раздробить страну — объявить ее федерацией.