Попробую создать топик для противников оранжистов

4.03.12 г. я участвовал в работе избирательной комиссии №176 в Московском районе по адресу ул. Баруди 25а на выборах Президента РФ, в качестве наблюдателя от партии КПРФ, начиная с 7:30 утра. В 3–4 часа вечера в помещении для голосования появились 4 человека, назвавшие себя наблюдателями от ЛДПР или кандидата Жириновского. Дословно один из них крикнул “От Жирика” или “Жирик”. Это были молодые люди примерно 25 лет на вид, крепкого телосложения. Один из них сидел все время в темной спортивной шапке на макушке. Они стали громко смеяться, издавать возгласы и были выведены в вестибюль полицией по требованию комиссии. Однако вскоре все эти лица вернулись и стали сидеть тихо. Около 5–6 часов вечера они начали оказывать давление на наблюдателей: сначала выкрики, потом, подскочив к стоящим около стола председателя двоим из нас, стали толкать очень сильно в грудь. Члена комиссии с правом совещательного голоса Габдульвалеева А.С. толкнули сильно так, что он отлетел спиной на сейф, сейф пошатнулся и чуть не упал со стола. Другого наблюдателя (Волкова В.А.) они толкнули так, что он отскочил в центр зала и еле удержался на ногах. Затем молодые люди продолжили психологическое давление, подсаживаясь рядом, наклоняясь, предлагая выйти “поговорить на пару минут”. В вестибюле находились еще молодые люди из той же компании, один из них постоянно заглядывал через дверь.

Один из них сел рядом со мной, также настойчиво предлагал “выйти поговорить” и затем попробовал вырвать из моих рук папку, затем авторучку из кармана. Я пошел к выходу и позвал полицейского, объяснил ему, что мне угрожают. В этот момент другой молодой человек преградил мне дорогу, стал упираться корпусом в меня, делая провокационные движения, как будто собирается ударить, а затем и действительно ударил рукой по дуге с размаха, не очень сильно. Старший лейтенант Семенов А.И., стовший в этот момент рядом, в ответ на мой прямой вопрос, согласился, что видел удар. Однако и после этого полиция продолжала запускать в зал голосования этих людей, а сама удалялась. Наша работа стала практически невозможной. Мы вызвали 02, но в течение часа так и не дождались новых сотрудников полиции. Перед нами был только все тот же старший лейтенант, который словно не замечал угрожающей нам опасности и невозможности нашей работы, несмотря на многочисленные просьбы и требования. Я настаивал на том, что сотрудник МВД должен реагировать на происходящее на его глазах правонарушение. Он же отвечал, что будет что-либо делать только после получения от меня письменного обращения. Он предложил мне написать объяснение, но я вспомнил, что в таких случаях пишется заявление, а не объяснение, и настоял на именно этом типе документа. Для написания заявления он вывел меня в вестибюль и усадил там за стол, оставил окруженным теми же самыми агрессивными молодым людьми, которые смеялись и издевались, а сам ушел. Опасаясь за свое здоровье, я не стал писать заявление там, а прошел опять в зал голосования, где и написал две копии заявления. Получив их, старший лейтенант сказал, что заявление необходимо зарегистрировать, для чего мне необходимо тут же проехать в отдел. Мне было нелегко настоять на том, что моя работа на избирательном участке в этом случае окажется полностью бесполезной и убедить его проехать в отдел только после окончания подсчета голосов. Однако вскоре председатель предъявил составленное им решение комиссии об удалении одного из агрессивных молодых людей и вместе с ним сразу двоих наблюдателей, меня и Габдульвалеева. Мы проследовали в отдел для дачи объяснений к моему завлению. Позже я узнал, что и другие остававшиеся наблюдатели были удалены под разными абсурдными предлогами. Подсчет голосов происходил без контроля.