Россия, которую мы потеряли ©

После начала Великой Отечественной войны СВБ, не будучи официально распущен, свернул свою деятельность, а его глава Емельян Ярославский, являясь партийным и государственным деятелем, в это время продолжал заниматься более насущными вопросами. В июле 1941 года вышел последний номер «Безбожника», поскольку бумага оказалась в дефиците[14].

 

«по данным особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков установили: красные за 1918-1919гг. Расстреляли 5598 человек из них 3422 — на Дону и 2142 на Кубани и Ставрополье. В ходе же Белого Террора до февраля 1919 года только режим генерала Краснова П.Н. расказачил(!) более 30 тыс. казаков и расстрелял от 25 тыс. до 45 тыс. сторонников Советской Власти

 

23.07.1919 года генерал Деникин А.И. утвердил «Закон в отношении участников установления Советской власти». «Все кто участвовал в сообществе именуемом партией коммунистов (большевиков) или ином сообществе (комбеды, ревкомы, советы и пр.) установившем власть советов — смертная казнь с конфискацией имущества».

 

Немцами были оккупированы около трети территории Донской Советской республики, входившей в состав РСФСР.
Главная причина падения советской власти на Дону– поддержка Германии.
Мятежниками было образовано Временное Донское правительство и начато формирование Донской армии.
Торжественно, с хлебом-солью встречала приближавшиеся германские войска мятежная верхушка донского казачества почувствовавшая, что в войне против Советской России у нее впервые появился очень могущественный союзник в лице кайзеровских войск.
В мае 1918 года на «Круге спасения Дона» атаманом Войска Донского был выдвинут генерал П. Краснов.
В первый же день вступления в должность атаман направил письмо кайзеру Вильгельму, заверяя его, в том, что «Войско Донское не находится в войне с Германией», и «просил о помощи оружием», обещая взамен щедро расплатиться продовольствием и сырьем.
Германия признала Донскую республику и полностью контролировала действия Краснова.
Из-за неурожая в 1918 году, в Донской республике стали вводить политику продразверстки, и отношение значительной части населения к власти Краснова стало меняться.

Ранее, белоказаки обвиняли большевиков в жестокостях против кулачества, срывавшего продразверстку, но то, что они применяли против крестьян и иногородних Дона, вплоть до отравляющих газов, превосходило карательные меры, применявшиеся советскими продотрядами.

 

В Зоне «белого движения» на Кубани, продразвёрстка введена атаманами Красновым, Дутовым, Аненковым, генералом Деникиным.

 

«...за сокрытие населением продуктов и фуража и за препятствие атаманам в заготовке, виновные будут преданы суду, как враги, а продукты будут изыматься в пользу армии без вознаграждения».
Вот что, например, делал Атаман Дутов: Он реквизировал хлеб, фураж, скот у населения, а несогласных, как «мешочников» - пытавшихся торговать продуктами — расстреливал.

 

Устами своего идеолога, атамана Краснова, казачество было провозглашено особой национальностью, отличной от русских, и единственным полноправным хозяином на донской земле. Позже атаман Краснов писал, что он противопоставил большевизму и интернационализму — казачий шовинизм и «яркий национализм» ( Дон и Добровольческая армия.., с. 26).

 

Русская церковь в XX веке. История Русской Церкви

 Русская церковь в XX веке Дорогие друзья, сегодня наша лекция посвящена истории церкви в России в 20 веке. 20 век совершенно особое явление русское жизни вообще. Я думаю, это самый трагический век в нашей истории, в то же время век, когда Россия из состояния подросткового несознавания себя прошла через страшный опыт взрослости, тот страшный опыт, из которого можно не выйти вообще, к сожалению, который иногда приводит молодые организмы к гибели, но иногда приводит к переосмыслению всего и к началу другой, сознательной ответственной жизни. //  Дальше — religion.wikireading.ru

 

В России было более 50 тысяч церквей, около 20 тысяч часовен, каждый год строилось по 500 храмов. Одного белого духовенства было 105 тысяч человек, т. е. дьяконов, священников и людей причта церковного. Сотни монастырей, тысячи монашествующих. Казалось бы, полное процветание, а при этом все серьезные современники видели глубочайший упадок. Митрополит Евлогий, будущий создатель русского православного экзархата Константинопольского патриархата в Европе, тогда еще епископ, вспоминал, что в начале 20 века духовные семинарии не давали достаточного числа кандидатов в священники, во многих епархиях наблюдался их недостаток, многие семинаристы, особенно в Сибири, не хотели принимать сана. Благовещенская семинария за 10 лет не выпустила ни одного священника, религиозный энтузиазм в семинариях потух, молодежь устремлялась на гражданскую службу, на прииски в промышленные предприятия. Другой выдающийся деятель Русской церкви митрополит Вениамин Федченков вспоминал: «влияние церкви на народные массы все слабело и слабело, авторитет духовенства падал, вера становилась лишь долгом и традицией, молитва — холодным обрядом по привычке, огня не было в нас и в окружающих, как-то все в нас опреснилось и, по выражению Спасителя, соль в нас опреснилась, мы перестали быть солью земли и светом мира. Нисколько не удивляло меня ни тогда, ни теперь, что мы никого не увлекали за собой. Как мы могли зажигать души, когда не горели сами. И приходится еще дивиться, что верующие держались в храмах и с нами, хотя вокруг уже все стыло и деревенело. А интеллигентных людей мы не могли уже не только увлечь, но и удержать в храмах, в вере, в духовном интересе».

Таких свидетельств десятки, с другой стороны в простом народе доминировало иное.

 

Удивительно, что когда вспыхнула первая русская революция в 1905 году, тогда одним из моментов была удивительная ненависть народа к религиозным святыням, церковным святыням. Вспоминаю письма Столыпина его жене, в которых он пишет, будучи Саратовским губернатором, что повсюду доносят, что мужики не просто сжигают помещичьи усадьбы, но и оскверняют самым гнусным образом церкви, отвратительным образом, о чем даже не хочется говорить. Огромная ненависть к церкви в простом народе.

это же время отдельные люди и отдельные точки России привлекали внимание людей именно высокой духовностью. Мир русской церкви был различен. При общей деградации отдельные точки подъема и развития.

В то же время воспоминания такого известного церковного человека С.Фуделя «У церковных стен». Его отец был священник, он был из немцев, перешел из лютеранства в православие по глубокой вере, стал священником и был отправлен для проповеди в северо-западный край, нынешнюю Белоруссию, и был поражен тому, что никто из священников не соблюдал никаких норм: ни постов, ни молитвы. Часто даже не соблюдались и нормы семейной жизни. Это было настолько обычно, что на него, человека с таким неофитским жаром и немецкой аккуратностью старавшегося все соблюдать, что должен соблюдать православный священник, на него смотрели буквально с враждой, что он перед всеми выказывается.

 

Победоносцев подает в отставку, а заступивший на его место обер-прокурор рассылает опросный лист всем архиереям, что надо вынести на собор, какие вопросы обсудить. И вот, некоторые архиереи отделываются отписками, но большинство пишут целые трактаты о том, что нужно сделать. И вот это собрание мнений епархиальных архиереев о необходимых реформах в церкви — это огромных два тома, интереснейший источник о том, что у нас на самом деле происходит в церкви. Видели очень трезво то, что плохо, что в церкви в основном всё очень неважно.

 

В 1925 году на базе богословских курсов в Ленинграде открылись Высшие богословские курсы, приравненные к институту или академии, но через 3 года они закрылись из‐за несогласия многих его преподавателей и учащихся с Декларацией митрополита Сергия (Страгородского), впоследствии Патриарха Московского и всея Руси, и участия преподавателей и студентов в антисоветской деятельности, развернутой митрополитом Иосифом (Петровых).
Что касается обновленческой церкви, то 6 декабря 1923 года состоялось официальное открытие Московской Богословской академии, разместившейся в Троицком подворье Троицкой слободы.
В 1924 году открылся обновленческий Ленинградский высший богословский институт.
21 марта 1926 года в Неделю торжества Православия состоялось открытие в Киеве Обновленческой Высшей богословской шко‐
лы.

 

До января 1930 года закрыть церковь по решению властей было сложно — в каждом отдельном случае требовалось согласие Комиссии по вопросам культов при Президиуме ВЦИК РСФСР[18]. Видимо это обстоятельство привело к тому, что к 1930 году в СССР сохранилось большое количество действующих церквей.

Постановление ВЦИК СССР от 17 сентября 1928 года установило, что культовое здание может быть передано верующими культурно-просветительскому учреждению либо добровольно, либо (если здание пустует) то может быть изъято властями[19].

 

После появления 2 марта 1930 года в «Правде» статьи Сталина «Головокружение от успехов» вышло постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлением партлинии в колхозном движении», которое, в частности, обязало партийные организации «прекратить практику закрытия церквей в административном порядке»[30].

 

С марта 1930 г. процесс закрытия Церквей приостановился. Комиссия по делам культов стала отменять некоторые вопиюще несправедливые решения местных властей. Так по Московской области к июню 1930 г. верующим было возвращено 545 церковных зданий. То же происходило по всей стране.

 

Принятая 5 декабря 1936 года 8-м Чрезвычайным Всесоюзным съездом Советов новая Конституция СССР провозглашала равноправие всех граждан, в том числе и «служителей культа»; но за гражданами по-прежнему признавалась «свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды»[38].

 

4 апреля 1942 года в Москве на Пасху на одну ночь был отменён комендантский час. Объявление по радио об этом состоялось за несколько часов до служб, которые прошли в условиях светомаскировки и на которых присутствовало по оценке НКВД до 85 тысяч человек.

 

Временное правительство осуществило переподчинение народного образования Управлению Министерства народного образования. «Де­крет от 20 июня 1917 года передал церковноприходские школы и дру­гие церковные училища в ведение этого министерства. Церкви был нанесен тяжелый удар: во-первых, она утратила свое влияние на народ­ное образование, а во-вторых, она потеряла имущество в миллионы рублей, конфискованное в пользу государства»

 

Устами своего идеолога, атамана Краснова, казачество было провозглашено особой национальностью, отличной от русских, и единственным полноправным хозяином на донской земле. Позже атаман Краснов писал, что он противопоставил большевизму и интернационализму — казачий шовинизм и «яркий национализм» ( Дон и Добровольческая армия.., с. 26).

 

Постоянные отрывы на служебные сборы, приводили к тому, что в начале 20 века казачьи земли давали меньший урожай, чем предпринимательские крестьянские хозяйства.

Всё это, по мере развития капитализма в России, обрекало казацкое сословие на неизбежное уничтожение, ибо зрелому капитализму не свойственны какие либо юридические привилегии и внеэкономические ограничения.

Помимо расслоения на простых казаков и офицеров, усилилась дифференциация по степени зажиточности.
К началу 20 века примерно 40 % казачества составляли бедняки, 35% средняки и 25 процентов кулаки.


В тех районах казацкого мира, где размер земельного пая казака мало отличался от крестьянина (Забайкальское, Амурское казачество) стали подниматься идеи отказаться от сохранения казацкого сословия.

О проблемах казачества говорил на заседании первой Государственной думы писатель Ф.Д. Крюков: "...казак, и находясь в казармах, и находясь дома, должен, прежде всего, помнить, что он не человек в общепринятом высоком смысле слова, а нижний чин, только нижний чин, так называемая "серая святая скотина".


И далее: "Казак не имеет права войти в общественное помещение, где хотя бы случайно был офицер; старик казак не может сесть в присутствии офицера, хотя бы очень юного; казак не имеет права продать свою лошадь, не спросясь начальства, хотя бы эта лошадь пришла в совершенную негодность; но зато казак имеет право быть посаженным на несколько дней в кутузку за не вычищенные сапоги или запыленное седло".

Зато казаки имели существенные привилегии, прежде всего по величине земельного пая, по сравнению с простым крестьянином.
В европейской части казацкого мира эта разница были больше, чем в восточных. По этой причине, выступали за расказачивание прежде всего казаки восточной части России, где двадцатилетняя обязательная служба, с необходимостью приобретать оружие и экипировку не компенсировалась увеличением земляного пая у казака.
Например, забайкальские казаки еще в 1901 году подавали петицию правительству, о возвращении их в крестьянское положение.

В области Войска Донского сильно отличались размеры земельного пая между казацкими станицами северной части области, с почти сплошным казацким населением и южной, где казацкое население составляло меньшинство. Казачий земельный надел южных округов был равен в среднем 20-25 десятинам, а северо-восточных же, - 2- 4 десятинам.

Именно размером земельного пая определялась разница отношений казаков севера и юга области Войска Донского к советской власти. Всего, казачье сословие объединяло свыше 1,5 млн. человек, то есть 42,3% всех жителей области.

Стремление же многих казаков к самоуничтожению казацкого сословия была связано с желанием избавиться от двадцатилетней службы «за свой счёт», с дежурствами при правлениях, смотрами, лагерными сборами. А также стремлением получить право на свободное передвижение, выбор профессии и избавиться от произвола казацких верхов, доходящего вплоть до отдачи в работники «за долги».

Воззванием Временного правительства от 3 марта 1917 года отменялись все сословные, национальные и вероисповедальные ограничения и привилегии. Было признано необходимым выделение казачьей земли малоземельным крестьянам.

Видя в казачестве верную опору монархизму, Временное правительство опасалось, что казачество и прежде всего Донское, будет бороться за восстановление в России монархии и поэтому оно приняло курс на растворение казачьей массы пришлым на Дон крестьянским населением.