Россия. 2021. Итоги.

Оборотной стороной форсированного роста промышленности была трагедия деревни, оплатившей эти успехи. Коллективизация, как известно, привела к огромным потерям – человеческим и материальным. Миллионы тонн хлеба в 1932–1933 гг. вывозились за границу, в то время как хлеб, оставшись в СССР, мог бы спасти жизнь миллионам граждан. Не заинтересованные в результатах труда колхозники не убрали примерно треть урожая в хлебопроизводящих районах страны. В 1932 г. с учетом хранения и перевозок потери составили половину выращенного зерна – это 3–3,5 млн т только в Поволжье (Виктор Кондрашин. Голод 1932–1933 гг.: трагедия российской деревни. М., Росспэн, 2008). Человеческие потери от коллективизации и голода – до сих пор предмет споров, в том числе политических.

Добытые ценой человеческих жертв ресурсы использовались неэффективно. Известно, что уже в 1930 г. 40% капитальных вложений были заняты в незавершенном строительстве и ресурсов стало не хватать, ситуация повторилась и в 1937 г. Нередко деньги вкладывались в непроработанные проекты и буквально закапывались в землю. Достаточно сказать, что длина незавершенных железных дорог, в том числе первой очереди БАМа, где работали более 150 000 заключенных, превысила в 1938 г. 5500 км. Всего за 1933–1939 гг. было построено 4500 км. В октябре 1940 г. было законсервировано возведение куйбышевского гидроузла на Волге, на который было затрачено 126 млн руб. После войны также силами заключенных строилась заполярная дорога Чум – Салехард – Игарка. На возведение 1200 км пути в условиях вечной мерзлоты ушли тысячи человеческих жизней и 3,3 млрд руб. После смерти Сталина ее достройку признали нецелесообразной, и она стала «мертвой дорогой». Таким же образом было прекращено строительство множества объектов, в которые на момент смерти вождя было вложено 6,3 млрд руб. (ГУЛАГ: экономика принудительного труда. М., Росспэн, 2008). Общие масштабы незавершенного и бесполезного строительства тех лет до сих пор не известны.