УДАЧИ И ПРОВАЛЫ РОССИЙСКИХ СПЕЦСЛУЖБ

Михаил ФАЛЬКОВ, 01 июня, 03:04

Сегодня бывшие шпионы наперебой рассказывают о своей секретной деятельности журналистам, а ЦРУ и "Моссад" набирают молодых сотрудников через Интернет. Однако, несмотря на все кажущееся изобилие, в открытых периодических изданиях получить исчерпывающую свежую информацию о деятельности спецслужб, подготовленную на профессиональном уровне, практически невозможно. Даже развитие Интернета не разрешило этой проблемы. В Рунете серьезных ресурсов, посвященных этой теме, до недавнего времени вообще не существовало. Ситуация изменилась осенью прошлого года, когда группа молодых российских журналистов создала новый сайт "Агентура". Возглавил проект бывший руководитель "РОС-информбюро", эксперт газеты "Известия" Андрей Солдатов. "Агентура" ежедневно предоставляет полную информацию о происходящем в мире спецслужб, антитеррористической области, области коммерческого и компьютерного шпионажа. Кроме этого, на сайте публикуются произведения асов мировых разведок, аналитические материалы и служебные документы. Кстати, большое внимание "Агентура" уделяет событиям на Ближнем Востоке, в частности в Израиле и на "территориях". Кроме этого, на "Агентуре" размещены досье на добрые полсотни мировых спецслужб. Андрей Солдатов тесно взаимодействует со многими бывшими высокопоставленными представителями различных разведслужб, в частности, с бывшим шефом советского отдела ЦРУ, экс-сотрудниками Службы внешней разведки и ФСБ, представителями частного сектора безопасности (как российских, так и американских компаний).



Мы встретились с руководителем проекта "Агентура" и попросили его прокомментировать нынешнюю ситуацию в российских спецслужбах и их влияние на внутреннюю и внешнюю политику страны.

Михаил Фальков: В последние два года в российских властных структурах значительно возросла роль выходцев из спецслужб. Ничего подобного не было даже во времена легендарного Дзержинского, всесильного Берии или Андропова. Бытует мнение, что бывшие спецслужбисты практически совершили бескровный захват власти в постсоветской России. После кадровых перестановок в правительстве, проведенных президентом в конце марта нынешнего года, и, в частности, назначения Сергея Иванова на должность министра обороны, дебаты на эту тему разгорелись с новой силой. По-Вашему, насколько подобное мнение соответствует действительности?

Андрей Солдатов: Непосредственно о "захвате власти" говорить нельзя, хотя определенные основания для этого, безусловно, есть. Хотя данная тенденция проявилась гораздо раньше победы Владимира Путина на президентских выборах в марте 2000 года. Признаки этого явления можно было наблюдать еще при Примакове, когда тот занимал должность премьер-министра в 1998-99 годах, и даже раньше. Именно тогда начался приток людей из спецслужб во властные структуры.

М.Ф. Можно ли говорить, что уже в то время велась подготовка к приходу к власти Путина и его команды?

А.С. Вполне возможно. Ведь известно, что обычно столь знаковая фигура появляется на политической арене лишь тогда, когда есть необходимые для этого предпосылки и условия. Примаков, который на протяжении практически всей своей карьеры ассоциировался с разведкой, был призван создать условия, соответствующую атмосферу в обществе, что обеспечило столь плавную передачу власти Путину. Кстати, по-моему, слухи о конфликте между ними явно искусственного происхождения. Даже на последних парламентских выборах какие-либо противоречия между "ОВР" Примакова и "Единством" Путина практически отсутствовали. Оба они играли на одном и том же идейном поле патриотизма и государственности. Просто обстоятельства сложились так, что они оказались как бы по разные стороны баррикад. Но мы видим сейчас, что Примаков играет на Путина. Иногда сложно даже понять, кто говорит – Примаков или Путин.

М.Ф. Возвращаясь к вопросу о выходцах из силовых ведомств: они занимают руководящие посты во властных структурах, прежде всего по регионам. Ту же картину можно наблюдать и в высших эшелонах власти в столице. Но ведь просто так руководители местных органов ФСБ или армейские генералы не пошли бы на выборы. Очевидно, что это скоординированная акция. Чья это была инициатива – самого Путина или людей, стоящих за ним и выдвинувших его из недр спецслужб во власть?

А.С. Скажем так, это инициатива группы людей, которые сегодня являются центром силы и власти в России.

М.Ф. Как подобная тенденция отражается на политике Кремля, в том числе и внешнеполитических вопросах?

А.С. Учащихся вузов, в которых готовили в советское время кадры для отечественных спецслужб, приучали мыслить логично, но плоско. То, что сейчас происходит, – это все очень логично. Люди, оказавшись у власти, продолжают вести себя согласно заученным схемам и инструкциям. Это просматривается и на примере внешней политики. Вот враги (США, НАТО), вот друзья (Белоруссия или Иран). Плохо это или хорошо, определять нужно в первую очередь по результатам. Они же, по крайней мере на данном этапе, совсем не те, на которые, по всей видимости, рассчитывала команда Путина. Так, Москва проводит жесткую антиамериканскую линию в своей внешней политике. При этом весьма широко используются мотивы из арсенала спецслужб, к примеру, раскручиваемая кампания по обезвреживанию ФСБ шпионов США. Казалось бы, все правильно. Тем более что таким образом Кремль, защищая государственные интересы, наглядно популяризирует образ "истинного врага". К тому же одновременно проводимые операции белорусского КГБ против западных агентов не менее эффективно демонстрируют, кто на практике является настоящим союзником Москвы. Однако результат этой политической линии далеко не столь благоприятный для России, как ожидалось. Другие страны начинают использовать против нее те же самые методы. Вначале этому примеру последовал Вашингтон, что было продемонстрировано задержанием Ханссена и высылкой российских дипломатов весной этого года. Потом Берлин распространил информацию, что в Германии резко увеличилось количество российских шпионов, причем никаких доказательств не было приведено. Затем "The Sunday Times" опубликовала большой материал, согласно которому Тони Блэйр якобы позвонил Путину и пожаловался на увеличение в Великобритании резидентуры СВР. И классический пример – недавний инцидент в Швеции, где накануне визита Игоря Иванова был раскрыт российский шпион. В результате Россия получила имидж страны, где от разведчиков и чекистов ступить некуда...

М.Ф. Но, по Вашим же словам, это вполне соответствует действительности.

А.С. Я не уверен в том, что эта тенденция достигла во внешней политике того уровня, который сегодня демонстрируется на Западе. То, что опыт спецслужб широко используется Путиным в разрешении внутренних проблем, в принципе выглядит вполне логично, поскольку в стране нужно наводить порядок. Следуя той самой логике, наведением порядка должны заниматься те, кто это умеет делать, то есть контрразведчики. Но во внешней политике такой необходимости нет. А нам сейчас навязывают имидж страны, которая явно непропорционально использует внешнюю разведку при решении внешнеполитических задач.

М.Ф. Если мы уже говорим о внешней политике, кто имеет на нее большее влияние – кадровые дипломаты или выходцы из спецслужб, как те же Евгений Примаков, Вячеслав Трубников, Сергей Иванов и многие другие?

А.С. Если посмотреть на тех, кто сегодня работают в МИДе, то очевидно, что в последние два года там усилилось влияние спецслужб. Классический тому пример – появление Трубникова (в 1992-96 гг. был замом Примакова, тогда шефа СВР; в январе 1996 года возглавил эту спецслужбу, а в мае 2000-го оставил разведку и перешел в МИД в качестве первого замминистра иностранных дел)...

М.Ф. Насколько Трубникова можно рассматривать в качестве человека команды Путина во внешнеполитическом ведомстве, когда известно, что его "ушли" из СВР именно в связи с победой Владимира Владимировича на президентских выборах?

А.С. Перед Путиным он ни в чем не провинился. Ни в каких политических играх СВР последнее время замечена не была. Более того, постоянно ходят слухи о том, что Трубникова могут назначить на должность министра иностранных дел. При этом не надо забывать, что до недавнего времени внешнеполитический курс России определял вовсе не МИД, а бывший глава Совбеза Сергей Иванов. Он делал наиболее значимые заявления внешнеполитического характера, проводил самые важные зарубежные визиты и переговоры.

М.Ф. А сегодня?

А.С. Сегодня ситуация непонятна.

М.Ф. Сергей Иванов, уже в качестве министра обороны, продолжает играть эту роль?

А.С. Да, безусловно. Визит его в Белоруссию выходит далеко за рамки сотрудничества двух оборонных ведомств. Кстати, мое впечатление, что МИД по-прежнему играет более формальную, техническую роль. Вместе с тем, я хотел бы отметить, что сам Сергей Иванов в первую очередь представляет сегодня интересы Путина, но отнюдь не "спецслужб". Они же в России сегодня достаточно разнородны. О ком именно в спецслужбах мы говорим: о питерской, московской, тихоокеанской или региональной группе? Пока даже перестройка в самих спецслужбах окончательно не завершилась. Нельзя еще говорить о том, что это полностью скоординированный механизм. Сейчас, конечно, спецслужбы выглядят не так, как год назад. Поменялась, в первую очередь, общая атмосфера, появился определенный энтузиазм.

М.Ф. А что изменилось на практическом уровне?

А.С. Поменялись ролями некоторые департаменты ФСБ. Значительно возросла роль департамента по борьбе с терроризмом. С занимаемых должностей были убраны практически все представители московской группы. Вместо них пришли питерцы. Однако здесь очень важно отметить, что из питерского управления уже сейчас выбрали практически весь средний слой офицеров. Которым, безусловно, понадобится время, чтобы научиться решать проблемы совершенно другого масштаба. В то же время продолжается и отток кадров из органов ФСБ. Профессионалы старого поколения в центральном аппарате этой спецслужбы начали уходить в коммерческие структуры еще в начале 90-х, и процесс этот по-прежнему продолжается. Новое поколение, сформировавшееся в начале минувшего десятилетия и игравшее решающую роль в работе Федеральной службы безопасности до 1997 года, сегодня тоже уходит из органов. Сейчас увольняется огромное количество людей 40-летнего возраста.

Довольно громкие заявления официальных лиц о том, что в настоящее время, в отличие от ельцинского периода, начался обратный приток кадров в отечественные спецслужбы, мягко говоря, не соответствует действительности. Я специально проверял этот вопрос. Вместе с тем, весьма низкий профессиональный уровень никак не отражается на той роли, которую спецслужбы сегодня играют в России. Это связано, прежде всего, не с уровнем квалификации, а полномочиями, которыми наделяет их государство. Люди, которые сейчас занимают руководящие должности в ФСБ, не успели приобрести соответствующий опыт работы. Раньше считалось, что настоящим оперативником сотрудник КГБ может стать лишь после десяти лет практики. Сегодня таким опытом похвастаться не может практически никто. Офицеры слишком быстро скачут через звания, не успевая приобрести опыт, соответствующий занимаемой должности. Однако это касается преимущественно ФСБ. В Службе внешней разведки, например, ситуация обстоит несколько иначе. СВР – куда более закрытая структура, оттока кадров там никогда особого не было. Объяснение здесь довольно простое: внешнюю разведку в 90-е практически не дергали, не переформировывали и не сменяли так часто руководителей, как это было в ФСБ.

М.Ф. Нынешнее положение ФСБ, которое Вы описали, наверняка сказывается на эффективности ее работы?

А.С. Я думаю, да. Так, к примеру, последние дела в области контрразведки – дело Сутягина, практически все дела против экологов – лишь ухудшают имидж ФСБ. Так же, как пять лет назад плохо готовили подобные акции, так это до сих пор и происходит. Однозначно ни по одному эпизоду, начиная от Пасько (сотрудник газеты "Боевая вахта"; был арестован в 1997 году ФСБ по обвинению в "государственной измене"), заканчивая Сутягиным (заведующий сектором отдела военно-политических исследований Института США и Канады; арестован ФСБ в 1999 году по обвинению в "государственной измене"), ничего не доказано. Таким образом, создается впечатление, что все это готовили совершенно некомпетентные люди.

М.Ф. Это касается и Департамента по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом, которым руководит Угрюмов? (Вчера стало известно о том, что Герман Угрюмов скончался в военном госпитале Ханкалы от болезни сердца. – Ред.)

А.С. Очевидно, что по сравнению с прошлым годом, по крайней мере исходя из того, что нам говорят, в Чечне ловят все больше и больше крупных полевых командиров. При этом нет никакой возможности проверить, какой процент из того, что декларируют представители ФСБ, является правдой. Так, например, нам часто говорят: "Органы ФСБ арестовали известного лидера боевиков". Но никому до его задержания этот лидер боевиков не был известен. Все действительно знают о печально прославившихся Шамиле Басаеве, Хаттабе, Руслане Гелаеве, Арби Бараеве, братьях Ахмадовых и Салмане Радуеве. Однако с начала контртеррористической операции в Чечне осенью 1999 года лишь последний был задержан российскими спецслужбами.

М.Ф. Чем это объясняется?

А.С. Тем, что есть какая-то игра. Если кого-то не ловят, значит, не хотят этого делать.

М.Ф. Вы хотите сказать, что существуют определенные договоренности или пересечение интересов между российскими спецслужбами, то есть Кремлем, и лидерами чеченских ваххабитов?

А.С. Я этого не говорил. Просто существуют разные методы борьбы с партизанскими бандформированиями. При этом очевидно, что чеченскую проблему силовыми методами разрешить невозможно. Даже если будут ликвидированы лидеры террористов, партизанская война не прекратится, и явный пример тому гибель Джохара Дудаева. Вполне возможно, что сейчас осуществляется хотя бы некоторый контроль над тем, что там происходит. Если же будут уничтожены все те, кто так хорошо известен отечественным спецслужбам, будет полностью утрачен всякий контроль над ситуацией.

М.Ф. Вы хотите сказать, что тех же Басаева и Хаттаба контролируют российские спецслужбы?

А.С. В СМИ периодически появляется информация о том, что Басаев – агент ГРУ, а Хаттаб работает на какие-то другие структуры, но я никаких документов, подтверждающих подобные утверждения, не видел.

М.Ф. Бытует мнение, что неудачи федеральных сил в Чечне объясняются, помимо прочего, конкуренцией между действующими там спецслужбами. Что Вы думаете по этому поводу?

А.С. Несогласованность действий абсолютно точно есть. И конкуренции я тоже не исключаю.

М.Ф. В связи с ситуацией в Чечне и глобальной угрозой международного исламского терроризма российские лидеры много говорят о тесном сотрудничестве с другими странами, в том числе с Израилем, в борьбе с этим явлением. Что, по Вашим данным, в этой области делается, кроме громких деклараций?

А.С. Даже о сотрудничестве спецслужб по борьбе с терроризмом в рамках СНГ говорить сложно. А совместная работа со спецслужбами "дальнего зарубежья" – и вовсе миф.

М.Ф. Но ведь известно о передаче сведений БНД своим российским коллегам, в частности, через главу германского МИДа Йошку Фишера, в феврале этого года. Ведется обмен информацией между Иерусалимом и Москвой, даже с Вашингтоном российская сторона договорилась сотрудничать против международной организации бен Ладена "Аль-Каэда".

А.С. Если в чем и осуществляется сотрудничество, так это именно в вопросах, связанных с бен Ладеном. Особенно в использовании бен Ладена в пропагандистских целях – тут у нас полное согласие. О сотрудничестве с иностранными разведками на других направлениях сказать практически нечего, и, в частности, это объясняется действиями самой же России. Ведь уже не первый год – и особенно последние месяцы – отечественные спецслужбы все чаще заявляют о причастности к терактам чеченских боевиков зарубежных разведслужб: Турции, Великобритании, США и других. Никакого практического результата, кроме сомнительного пропагандистского, эта кампания не имеет. Налаживанию нормальных деловых отношений с иностранными спецслужбами это явно не способствует.