О Ленине

Комиссия 6 октября

6 октября 1922 г. Пленум ЦК РКП (б), который проходил с 5 по 8 октября, утвердил доклад комиссии «по вопросу о взаимоотношениях между РСФСР и независимыми республиками» с незначительной поправкой и постановил его считать как директиву ЦК. Ленин по состоянию здоровья участвовал лишь на его заседаниях 5 октября, 6-го, когда обсуждался вопрос о создании союза республик он не присутствовал. С целью выработки соответствующего советского законопроекта на основе директивы Пленума и последующего его проведения через съезд Советов, но с предварительным внесением его на утверждение ЦК, было решено создать новую комиссию. В нее делегировали И. В. Сталина, Л. Б. Каменева, Г. Л. Пятакова, А. И. Рыкова, Г. В. Чичерина, М. И. Калинина и представителей Украины, Грузии, Азербайджана, Армении и Белоруссии. На эту же комиссию была возложена задача подготовки и проведения соответствующих постановлений через ЦИКи независимых республик. Членами комиссии от указанных республик стали: от Украины – Х. Г. Раковский, от Белоруссии – АГ. Червяков, от Азербайджана – М. Д. Гусейнов и от Грузии – М. Г. Цхакая. Кроме того, в состав комиссии были включены от ВЦИК Т. В. Сапронов и А. С. Енукидзе, а также народный комиссар юстиции РСФСР – Д. И. Курский.[1]

В тот же самый день, 6 октября 1922 г. Пленум ЦК РКП (б) принял и специальное постановление «О взаимоотношениях РСФСР с независимыми Советскими Социалистическими Республиками». Это постановление дословно повторило проект резолюции комиссии начала октября того же года.[2] В целом же, решение Пленума имело решающее значение, поскольку он подтвердил принципы нового государства, заложенные Лениным. После решения Пленума стало ясным, что назад уже дороги нет. Республики по-прежнему назывались независимыми, и взаимоотношения между ними надлежало построить на основах равноправия. Однако тогда же, 6 октября В. ИЛенин, который из-за нездоровья не мог присутствовать на заседаниях Пленума, пишет краткую, но чрезвычайно содержательную записку Л. Б. Каменеву. Дословно там писалось следующее:

«Т. Каменев! Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть. Как только избавлюсь от проклятого зуба, съем его всеми здоровыми зубами.

Надо абсолютно настоять, чтобы в союзном ЦИКе председательствовали по очереди Русский Украинец Грузин и т. д. Абсолютно!»[3]

В тогдашних непростых условиях Ленин увидел основную опасность в великодержавном шовинизме. Эта опасность его чрезвычайно встревожила. Действительно, если бы было объявлено об уничтожении формальной независимости республик, то всего лишь через пять лет обещанный в 1917 г. союз советских республик упразднялся. Получалось, что большевики обманули народы России, и сам этот факт мог бы активно использоваться против Советской власти и внутренними, и внешними ее противниками. Ленин это хорошо осознавал и всячески сдерживал порывы тогдашних сверхцентрализаторов. Через три недели, 27 октября 1922 г. Ленин в интервью корреспонденту «Обсервер» и «Манчестер гардиан» еще раз остановился на важности умелого регулирования национальных отношений в Стране Советов и видел единственно правильным максимальное удовлетворение интересов наций с целью исключения всяких конфликтов на этой почве. Среди прочего он тогда сказал: «Наш опыт создал в нас непреклонное убеждение, что только громадная внимательность к интересам различных наций устраняет опасение каких-нибудь конфликтов, устраняет взаимное недоверие...»[4]

Решения Пленума ЦК РКП (б) от 6 октября 1922 г. были разосланы по всем республиканским компартиям, были там обсуждены и, в основном, поддержаны. На Украине Пленум ЦК КП (б) У состоялся 16–17 октября. На нем были обсуждены вышеупоминавшиеся решения Пленума 6 октября и приняты к исполнению. В резолюции предложенной Раковским схема союзного договора рассматривалась как крупный шаг вперед, вполне соответствующий Программе партии и давалась директива Политбюро ЦК КП (б) У при дальнейшей разработке этой схемы обеспечивать интересы Украины в различных союзных органах.[5]

Из всех независимых советских республик наиболее сложная обстановка сложилась тогда в Грузии. Между Закавказским краевым комитетом РКП (б), который возглавлял Г. К. Орджоникидзе, и группой П. Г. Мдивани в Компартии Грузии возник острый конфликт. Мдивани и его сторонники составляли большинство в ЦК КП (б) Грузии. Они требовали вхождения Грузии в СССР не через Закавказскую федерацию, а непосредственно. В этой связи по прямому проводу на Ленина вышли К. Цинцадзе, С. Тодрия, В. Думбадзе, Ш. Элиава, Ф. Махарадзе, С. Кавтарадзе, П. Сабашвили, пославшие резкую записку. Примечательно, что среди них был и Элиава, – член ЦК компартии Грузии не согласившийся на заседании ЦК грузинской компартии с большинством.

Ленин 21 октября отреагировал на эту записку соответствующей телеграммой, выразив удивление ее неприличным тоном. Ленин писал, что был убежден в исчерпывании разногласий резолюциями пленума ЦК и, среди прочего, осуждал брань против Орджоникидзе. Далее Ленин передал разбор этого конфликта на разрешение Секретариата ЦК РКП.[6] В данном случае Ленин открыто поддержал Орджоникидзе и за авторами письма в литературе, даже современной, утвердилась кличка «национал-уклонисты».[7] Что же это были за люди, грузинские «национал-уклонисты»?

Мдивани, который не подписывал телеграмму, был членом компартии с 1903 г., активно участвовал в революционном движении, а во время Гражданской войны служил в российской Красной армии. С июня 1921 г. он являлся председателем Ревкома Грузии, а в 1922 г. занимал важнейший пост председателя грузинского Совнаркома. К. М. Цинцадзе был членом компартии с 1904 г., С. И. Тодрия член компартии с 1901 г. был широко известен в партии как человек, наладивший несколько подпольных типографий не только в Закавказье, но и в Москве, Петербурге, Выборге, участник батумской забастовки 1901 г. и декабрьского вооруженного восстания в Москве, впоследствии председатель Тифлисского ревкома. Л. Е. Думбадзе был членом компартии с 1900 г., а уже упоминавшийся Ш. З. Элиава был членом компартии с 1904 г., участником революции 1905-07 гг., участником Гражданской войны. С 1921 г. Элиава – наркомвоенмор Грузинской ССР.

Ф. И. Махарадзе был членом партии с 1891 г. На состоявшемся вскоре XII съезде РКП (б) он был самым старшим по партийному стажу делегатом. Махарадзе был активным участником революции 1905-07 гг., с февраля 1921 г. являлся председателем Ревкома Грузии, затем председателем ЦИК Грузинской ССР. Кстати, Махарадзе был участником Апрельской конференции 1917 г., где категорически выступал против закавказского национализма, подчеркивая при этом: «Мы, честные работники, социал-демократы-большевики, думали и думаем, что в настоящее время эти стремления не могут привести к добру, и мы с самого начала выступали против националистических и сепаратистских стремлений, разоблачая реакционность и контрреволюционность этих последних».[8]

С. И. Кавтарадзе в партии состоял с 1903 г., вел партийную работу в Закавказье и Петербурге, с 1912 г. являлся постоянным сотрудником редакции газеты «Правда». В 1921 г. он был председателем Ревкома в Батуми, а затем стал народным комиссаром юстиции Грузии и далее председателем СНК Грузинской ССР. П. А. Сабашвили, член компартии с 1907 г., в 1922 г. был секретарем ЦК Компартии Грузии.

То есть это были люди, принимавшие самое активное участие в установлении Советской власти в Грузии. Ф. И. Махарадзе и П. Г. Мдивани, которые чаще других фигурируют в качестве «национал-уклонистов», были также членами Кавказского бюро ЦК РКП (б), сменившего в апреле 1920 г. Кавказский краевой комитет РКП (б). Это Кавказское бюро, в состав которого входило 12 человек, руководило подпольными большевистскими организациями в Азербайджане, Армении и Грузии еще до утверждения там Советской власти и сыграло большую роль в ее установлении в Закавказье в 1920-21 гг., самым активным образом повлияв на организацию и проведение восстаний в ноябре 1920 г. в Армении и в феврале 1921 г. в Грузии. Кавказское бюро сыграло также значительную роль в создании компартий трех закавказских республик. В частности, именно Кавказское бюро в августе 1920 г. утвердило новый состав ЦК КП (б) Грузии. В феврале 1922 г. на 1-м съезде коммунистических организаций Закавказья это бюро было заменено выборным Закавказским краевым комитетом РКП (б).[9]

Таковы «национал-уклонисты», подписавшие телеграмму, телеграмму, действительно, резкую, тем более что она была отправлена почти в три часа ночи с приглашением к телеграфному аппарату Каменева, Бухарина и Енукидзе с последующей передачей ее текста Ленину. Однако содержание этой телеграммы, имевшей большой резонанс, требует ее оценки по-существу. О чем там шла речь? В ней говорилось о поддержке ЦК Компартии Грузии постановления ЦК РКП по вопросу о Союзе Республик, но высказывалось пожелание пересмотреть положение о Закавказской федерации, с тем, чтобы Грузия вошла в состав СССР на тех же основаниях, что Украина и Белоруссия.

Вот этот-то пункт и стал основанием для серьезнейшего конфликта, прежде всего между Орджоникидзе, возглавлявшего Закавказский крайком партии и ЦК Грузинской компартии. Конечно, руководители грузинской компартии выступали против постановления о Закавказской федерации, как части будущего союза республик, но собственно, они имели право на свое мнение при обсуждении будущего устройства страны. Этот проект будет реализован в 1936 г., когда Закавказская федерация будет упразднена, и Грузия наряду с другими республиками войдет в состав СССР уже напрямую. Этого и хотели еще в 1922 г. руководители грузинского ЦК. Но такое мнение просчитали несвоевременных и, в общем-то, не столь сложный вопрос переродился в чрезвычайно острый конфликт, который и получил отражение в упомянутой телеграмме. В ней применялся термин «репрессии» относительно действий Орджоникидзе и прямо писалось, что «советская власть в Грузии никогда не находилась в таком угрожающем положении, как в данный момент», причем говорилось и о режиме Орджоникидзе, который назывался держимордовским и выражалась надежда на лучшего руководителя.

Руководители грузинского ЦК в тот день поддержки от центра не получили, а Сталин в своей телеграмме Орджоникидзе, среди прочего, даже писал: «Мы намерены покончить со склокой в Грузии и основательно наказать Грузинский Цека».[10] Но в тот же самый день, 21 октября на заседании Пленума ЦК КПГ большинством голосов принимается решение, которое шло вразрез с постановлением Пленума ЦК РКП (б) от 6 октября. Собственно, опять речь шла о вхождении Грузии в состав будущего СССР напрямую, а не через Закавказскую федерацию. Тут уже было нарушение Устава партии, и Президиум Заккрайкома постановил о сложении своих полномочий всему ЦК компартии Грузии. Это был беспрецедентный случай в истории партии. ЦК республиканской компартии уходит в отставку по решению вышестоящего органа. Кстати, 25 октября группа руководителей грузинской компартии во главе с Ф. Махарадзе направляют Ленину еще одну телеграмму, где извинялись за резкий тон первой телеграммы, подтвердили свое согласие с постановлением Пленума РКП (б) от 6 октября, но настаивали на вхождении Грузии в состав СССР не через Закавказскую Федерацию, а напрямую.[11]

Состав ЦК КП Грузии после этого меняется, но конфликт на этом не исчерпался. Борьба продолжалась, и дело дошло до рукоприкладства. На одной из встреч Орджоникидзе нанес удар старому члену компартии А. Кабахидзе, что стало предметом специального разбирательства, посылки в Грузию специальной комиссии, утвержденной на заседании Политбюро ЦК РКП (б) 25 ноября 1922 г. в составе Ф. Э. Дзержинского, Д. З. Мануильского, В. С. Мицкявичуса-Капсукаса.

Ленин, как отмечается в литературе, негативно оценил рукоприкладство Орджоникидзе и в деятельности комиссии Дзержинского, как отмечается в литературе, не увидел «должного беспристрастия в расследовании „грузинского конфликта“.[12] Вся история получит отражение на заседаниях XII съезда партии, о чем еще разговор впереди. Пока лишь отметим один немаловажный момент. В начале января 1923 г. в ЦК РКП (б) поступило письмо от большой группы грузинских коммунистов. Копия этого письма предназначалась Ленину. Письмо это подписали 426 человек, из которых 147 имели дореволюционный партийный стаж, причем 107 человек работали в партии с 1896 по 1905 гг. а остальные 279-с 1917 г. Авторы письма выступили против решения комиссии Дзержинского и назвали объединение закавказских республик в Закавказскую федерацию поспешным. Среди прочего в этом письме было также отмечено следующее: «... наша партия стала славною, помимо всего, из-за ее стальной дисциплины. Но жестоко ошибаются те, кто смешивает нашу партийную дисциплину с окончательным обезличиванием партии, с уничтожением внутрипартийной критики – возможностью выработки партийного мнения.[13]

А. П. Ненароков, обративший внимание на это письмо и прокомментировавший его, исключает знакомство с ним Ленина. Но скрыть мнение такой значительной части грузинских коммунистов, собственно говоря, ядра грузинской компартии, видимо, было невозможно. Слухи об этом письме могли дойти до Ленина, хотя состояние его здоровья резко ухудшилось. Само письмо показатель сложной обстановки в Грузии в тот период и без ее учета трудно понять подлинную подоплеку так называемого «грузинского дела» – одной из серьезнейших проблем появившихся на пути создания СССР. Без учета реального положения дел в этой закавказской республике вся проводившаяся там работа по оформлению союза республик оказывается в изоляции от общественного мнения в Грузии, от реальной социально-экономической обстановки.

На выборах в Учредительное собрание в ноябре 1917 г. большевики получили в Тифлисе 19,07 % голосов, в то время как меньшевикам отдали предпочтение 31,4 %, а эсерам – 11,28 %.[14] Нигде, ни в одном относительно крупном городе России меньшевики не получили тогда такого высокого процента голосов. Вообще, в Учредительное собрание им отдали 2,3 % голосов и из 715 депутатов от всей России туда попало всего лишь 15 меньшевиков.[15] Грузия, таким образом, являлась заметным исключением и не случайно грузинские меньшевики играли ведущую роль в созданной в мае 1918 г. после распада Закавказской демократической федеративной республики Грузинской демократической республике ведущую роль. Собственно, и в Закавказской республике их роль тоже была весьма заметной, не случайно Закавказский сейм – высший орган этой республики возглавлял грузинский меньшевик Н. С. Чхеизде, а во главе правительства находился другой грузинский меньшевик – А. И. Чхенкели. В Грузинской демократической республике меньшевики первоначально входили в коалиционное правительство, в которое кроме них были включены представители социалистов-федералистов и национал-демократов. Позднее в правительстве остались одни меньшевики. Их партия в августе 1918 г. насчитывала свыше 70 тыс. человек и была самой многочисленной в Грузии. В Учредительном собрании, исполнявшем функции парламента из 130 депутатов меньшевиков было 109. Председателем этого собрания был один из бывших руководителей меньшевистской партии всей России – Н. С. Чхеидзе, а правительство Грузии тогда возглавлял Н. Жордания, тоже меньшевик.

После установления Советской власти в Грузии, несмотря на эмиграцию лидеров грузинских меньшевиков, партия продолжала действовать и заявила о самороспуске только в августе 1923 г., продолжая, однако, подпольную деятельность и позднее. В 1924 г. им удалось организовать в Грузии антибольшевистское восстание.[16] Грузинская национально-демократическая партия объявила о своем роспуске в октябре 1923 г., а партия социалистов-федералистов в ноябре того же года. В 1923 г. прекратила свое существование и партия грузинских социалистов-революционеров, то есть грузинских эсеров.[17] Но во второй половине 1922 г. эти партии еще действовали легально и проводили свою политику. Они четко противостояли грузинским большевикам и пытались оказывать влияние на общественное мнение. Кроме того, активно действовала грузинская эмиграция, поднимая вопрос о Грузии в международных инстанциях, прежде всего перед великими державами, создавая сложности советским властям в Грузии, да и, вообще, советскому правительству в Москве.[18]