U235> Потому и не обсуждали, т.к. нечего было обсуждать.
Ну как это нечего, когда сперва ХХ съезд и закрытый доклад Хрущёва, пару лет спустя более открытое бурление, в перестройку совсем уж бурление говен, все кто за кто против.
Опять же, какие-то личные впечатления и знания наверняка были, по знакомым - всё-таки предвоенная Москва и интеллигентская прослойка (+ членство в партии с 1939) наверняка давали какие-то знакомства, так или иначе причастных к событиям 1937-38, ну, трудно представить, чтобы ничего не видел-не слышал-не знал. Как и потом в войну, в офицерской среде на фроте и позднее на кафедре. Но - ни звука, никаких свидетельств.
Так-то краешком и семью затрагивало, очень косвенно - по смутным слухам, муж двоюродной бабушки, военный в высоких чинах, незадолго до войны по каким-то причинам был записан на приём к какому-то наркому или замнаркома, которого как раз арестовали и расстреляли(?) буквально через день. И по списку - по этим смутным слухам - тоже прошлись. В зависимости от привходящих или арестовали, или как-то помягче - вот его понизили в звании и отправили служить на западную границу (погранвойска), где он и встретил 22 июня. Жену с сестрой и ребёнком успел посадить в грузовик и отправить в тыл, две недели спустя пришла похоронка. Потом оказалось - ложная, но к концу лета уже дейтвительно погиб (как жена выдержала - вообще трудно представить, такая синусоида! погиб - нет, жив - нет, мёртв. Но выдержала - железная была женщина, есть в русских селеньях...). И сестра и жена остались живы, дожили до весьма преклонных лет, и даже пережили 5-летнего тогда сына - на нём бомбёжки очень плохо сказались, так он всю жизнь говорят и остался как будто навсегда напуганным, психологическая травма.
Такая вот история, часть известна достоверно, часть (а именно причины - не очень), все в семье её знали, вроде как это и "про репрессии", "про Сталина". Но - не обсуждалось.
Так же и другой дед. Кой-какие мелкие проблемки там мелькали в 40-х, довольно неожиданные, неприятные, хоть и не фатальные (там, в МАИ офицеру-члену партии-фронтовику-орденоносцу завернули документы - "вы здесь учиться не будете"; и иди знай почему; как будто к анкетным данным кого-то из родителей претензии, может, по казачьей части, но и это лишь гипотеза) - но тоже без обсуждений. Как и о многом другом он не рассказывал. Что о войне, что о штрафниках (командовал штрафбатом), что о Закарпатье. Вот всё это было, прямой личный опыт, а информации из первых рук очень мало, почти нет. Не любил об этом всём, хотя изредка прорывалось. Даже отцу почти не рассказывал - только когда считал, что вот каким-то конкретным приёмам ему сейчас надо научиться, с практической точки важно знать (непосредственно перед армией кое-чему поучил, как действовать в каких-то ситуациях). А прожил еще долго, и умер уже после Союза - вроде как говори что хочешь, чего уж бояться. Но, видимо, считал, что чего-то лучше вообще не говорить, не нужно они никому, если не необходимо.
U235> А пострадавшим особо терять нечего было,
Ага щаз. Уж точно не всем. Кто-то и права проживания в больших городах ожидал, кто-то в партии восстановиться и реабилитироваться и пр.
Если кто совсем от сохи, "хуже не будет" - ну те да, может быть. А так - думали люди, как себе хуже не сделать. Да и другим. "Многие знания рождают многия печали".
Некоторые из очень старых знакомых сидели в 90х, по очень специфическим причинам (с их слов). И даже со старыми близкими друзьями подробностями не делились. Хотя казалось бы - тут и бояться нечего, но вот... Зависит от круга общения. Скажем, офицеру с офицерами тюремными реалиями делиться - ну, вот просто не хочется. Лучше что-то другое вспомнит.
