Геополитический прогноз

Нельзя не учитывать приверженность бывшего президента Франции Ж.Ширака голлистким принципам. Как известно, Франция в целом ориентирована на проведении политики великой державы, для этого она имеет..

 

... Но сейчас, мне кажется, ситуация развивается в более сложном направлении. Мы видим, что главной деятельностью формально союзного нам не-Запада в последнее время является миротворчество. Почти все страны коллективного не-Запада сегодня ищут формулу мирного разрешения украинского конфликта. Это и Бразилия, и Китай, и африканские страны, и Турция, и Иран, и даже Ватикан — все эти страны соперничают в поиске формулы мирного разрешения конфликта, видимо, надеясь стать коспонсорами данного процесса. Мне кажется, именно в этом поиске возникает новый мировой порядок, который будет определяться не столько странами-победителями, сколько странами – успешными миротворцами.

Чем объясняется это миротворчество? Тем, что мы видим уже не просто хаос, вызванный многополярностью, мы видим перед собой наступающий мир, который будут строить два главных игрока — США и Китай, со все возрастающей ролью именно КНР, главного миротворца этой минуты. Все остальные хотят сейчас быть максимально полезными Китаю — лидеру этого самого на глазах формирующегося не-Запада.

— Полюса все-таки два?

— Да. Но это и не когда-то провозглашенное Збигневым Бжезинским G2 (это слишком оптимистично), но это и не холодная война. Еще раз, что стоит за всей этой модой на миротворчество? По-моему, одно — стремление подыграть Китаю как главному миротворцу нынешней эпохи. Все эти страны хотят быть полезными, удобными Пекину. Возникает новая связка, в которой, к сожалению, разделение на цивилизационные блоки, которое было легко зафиксировать в прошлом году, сменяется более сложной конструкцией, в которой Запад и не-Запад будут находиться в новом неустойчивом соединении.

Скорее всего, Китай с Америкой выработают новую формулу разрешения конфликтов, установят новые правила игры, и все остальные страны, включая, к сожалению, и нашу, будут вынуждены жить в этом новом мире по правилам, установленным этими двумя гегемонами. Это будет действительно большая поствоенная «двойка», которая станет диктовать миру свои условия. Я думаю, что Китай, как коспонсор поствоенного мира, получит рано или поздно Тайвань в качестве приза. Роль Америки в этом мире, разумеется, сократится, но все-таки не окончательно.

То, что возникнет после украинского конфликта, — это не совсем многополярный мир, но и не совсем G2, где предполагалось, что роль Америки будет первична, а Китай вынужден будет в этом якобы постамериканском мире играть вторую роль в качестве сборочного цеха постиндустриального Запада. Китай будет, я думаю, играть не менее значимую роль, чем Штаты, и новый мировой порядок станет строиться во многом с учетом китайской позиции. Россия будет на какой-то момент вынуждена, скорее всего, принять хотя и не стопроцентно западные, но все-таки и не свои правила игры. Уверен, что мы сохраним большую долю цивилизационной самостоятельности, но, к сожалению, мировой порядок будет определяться без нас и во многом за счет нас.

— Почему так произошло?

— Я думаю, для России, конечно, было бы более удобно и более выгодно, если бы она выдвинула какой-то общий с Китаем план разрешения украинского конфликта. Да, мы пошли бы на уступки, но создали бы общий дипломатический фронт наступления на «коллективный Запад», настаивающий на продолжении войны. Но, мне кажется, этот план отвергли и было принято решение ввиду неблагоприятной военной конъюнктуры, что нам совсем невыгодно выдвигать свои собственные предложения, которые в любом случае были бы компромиссными и содержали бы ряд уступок с нашей стороны. Поэтому, я полагаю, было принято решение всерьез не поддерживать китайские мирные инициативы.

Как только стало ясно, что общего плана решения украинского вопроса не появится после визита Си Цзиньпина, началась бешеная активность Запада по вовлечению Китая в орбиту специфического западного миротворчества. Вы помните поездки Эмманюэля Макрона, Жозепа Борреля, Урсулы фон дер Ляйен в Пекин. Теперь мы имеем информацию о встрече в Вене Джейка Салливана и Ван И, на которой обсуждается общий американо-китайский план решения ситуации. Так что процесс пошел. Хотя, конечно, есть силы, которые сейчас будут этому сопротивляться, и у нас, и на Украине, и на Западе. Но у всех этих сил нет более адекватного сценария.

Если убрать все мои оговорки, то это действительно больше похоже на G2, но со все более лидирующей ролью восточного партнера. За Китаем стоит «глобальный Юг», он обеспечен поддержкой «мирового большинства», за ним еще и сила некоей моральной правоты. Иными словами, мир становится биполярным. А Россия своей кровью, военной силой, ресурсами обеспечила сдвиг миропорядка — от однополярности к биполярности. И это, конечно, не совсем та многополярность, которой мы добивались. Мы хотели как бы антизападной многополярности по типу «все против Запада», похоже, получается нечто иное — двухполярный мир, оба полюса которого если не прямо враждебны, то не вполне комплиментарны России. Как всегда, история не соответствует ожиданиям ни одного из игроков.

 

Но вот важное изменение нынешнего года. Изначально я исходил из того, что американская администрация заняла антикитайскую позицию, фактически продолжила политику Трампа. И это многое определило. Главной задачей было сплотить коллективный Запад, как они говорили, укрепить трансатлантические связи. Но с начала этого года стало понятно, что повестка меняется. В оборот вошло выражение «порядок, основанный на правилах». Стал общеупотребительным термин «глобальный Юг». Американцы действительно обеспокоились утратой влияния на мировое большинство, они почувствовали, что теряют контакт с остальным миром. Стали поднимать головы, то есть все чаще высказываться в прессе люди, которые начали говорить, что без взаимопонимания с другими странами коллективный Запад не победит, что ориентация на Европу не должна наносить ущерб отношениям с той же Саудовской Аравией или Турцией. Запад в лице отдельных лиц в администрации Джо Байдена, но также Макрона или Борреля, стал искать пути взаимодействия с остальным миром, экономические, торговые идеи объединения с ним, понимая, что новая коммуникация с мировым большинством будет происходить за счет уменьшения гегемонии Запада, а другие цивилизационные центры, которые сейчас ведет за собой Китай, станут играть основную роль.

Появляется именно биполярный мир с двумя заметными полюсами силы — экономической, военной, дипломатической. Но я не думаю, что Россия захочет долго оставаться в китайской сфере влияния, скорее всего, она попытается занять собственную цивилизационную нишу, играть самостоятельную роль. Мне кажется, это будет нашей главной целью — создать нашу собственную сферу влияния, это станет нашей основной задачей на оставшееся столетие. Мы видим, что этого нельзя достичь ни при помощи денег, ни при помощи военной силы, хотя и то и другое необходимо. Нужно стать инициаторами научных, технологических, политических или культурных инноваций, чем пока наша страна похвастаться не может.

 

... После этого возникнет биполярный мир. Я не знаю, как это будет оформлено. Но, думаю, начнут перестраиваться международные организации, в которых роль Китая окажется обозначена более определенно. Считаю, возникновение такого биполярного мира на время сделает невозможным трампизм с его китаефобией. Но и философия священной борьбы с китайским авторитаризмом на время будет отодвинута.

Полагаю, что это будет напоминать попытку сближения СССР с США перед перестройкой. Если бы Советский Союз не рухнул, то возник бы мир с двумя полюсами, максимально приближенными друг к другу. Эта конструкция окажется неустойчива, но какое-то время она просуществует.

— Вы сказали, что Россия не будет отдельным полюсом…

— Надеюсь, что будет, но это случится не в ближайшие пять лет. Теперь главная задача действительно стать таким полюсом. Но это не достигнутая реальность.

— Чего же не хватает России для этого? Экономической составляющей?

— В первую очередь экономических достижений. Но также определенной политической устойчивости и, что еще более важно, за счет каких-то впечатляющих научных или культурных инноваций. Также мы видим, что страны СНГ, даже Беларусь, дипломатически тяготеют к Китаю. Однозначной поддержки России нет нигде, ни в одной стране СНГ.

 

После чего станет ясно, что миром будет править американско-китайская двойка, они станут диктовать правила игры всему человечеству. Конечно, тогда у России возникнет серьезный вопрос: что она в этом мире — союзница Китая или Запада или какой-то особый полюс? Я думаю, что будет третий ответ: РФ — особый полюс и надо к этому стремиться.

— И что это за полюс? Остров Россия или центр евразийства?

— Может, что-то еще. Слова найдутся, они примерно уже все известны. Они позволят сказать, что Россия занимает какое-то нетождественное обоим лидерам положение. Но важно найти правильную экономическую стратегию, чтобы к нам тянулись. Нужна какая-то глобальная повестка от нашего имени, отличающаяся от общей, необходимо свое слово в мировых процессах, касающихся, скажем, бедности, неграмотности и так далее.

 

Чтобы не оказаться в автаркии, нам придется жить в этом неудобном для нас мире и размышлять, как не оказаться просто периферией одного из полюсов, как отстоять свой суверенитет. Также придется думать об экономике. Китай тоже оказался в такой же ситуации после Корейской войны, он был принужден к миру на не очень почетных условиях. Но он достиг того состояния, которое есть сейчас, когда фактически сменил нас на вершине мировой пирамиды. Нам, видимо, надо понять, как ему удалось этого достичь, реально думать об экономических достижениях, реальном импортозамещении и так далее. Также надо думать, как политически оформить нашу новую конструкцию.

 

«Мы как бы помирили Вашингтон и Пекин, вместо того чтобы воспользоваться их ссорой и предложить третий путь»

— В 2019-м вы также в интервью говорили: «Страна находится перед серьезнейшим в ее истории выбором, но осмысливать его, по существу, некому». За эти годы, особенно за последний, появились те, кто на это способен?

— Нет. Страна не просто оказалась перед выбором, она его сделала. То, что произошло в феврале 2022 года, — это выбор, причем радикальный. Россия его осуществила, но, к сожалению, никакой серьезной социальной философии, которая могла бы продумать (не оспорить и не поддержать, но продумать) этот выбор, нет.

Действительно, в 2019 году я совершенно правильно это констатировал, я чувствовал, что такой выбор осуществляется, уже видел усиливающиеся в российской политической элите симпатии к Китаю. Это было заметно уже тогда. Тогда слово «демократия» с любым прилагательным вообще ушло из лексикона. Тут были бы нужны серьезные дебаты — публичные, внутриэлитные. Ведь это серьезный цивилизационный выбор. Но серьезной дискуссии не случилось. Я сам выдвинул концепцию «цивилизационного реализма», которую считаю до сих пор разумной, уверен, что ей надо было следовать. Честно говоря, я не столкнулся ни с какими серьезными возражениями. Я бы даже хотел, чтобы они имелись. Но дебатов толком не было никаких. Сейчас, конечно, нужно искать уже новые подходы.