Международная дипломатия и пресса о действиях РФ в Сирии

Литовский премьер-министр Альгирдас Буткявичюс в четверг критически отозвался о российских ударах с воздуха в Сирии, отметив, что предварительная информация заставляет сомневаться в утверждениях Москвы о том, что ее целью является группировка "Исламское государство".

 

литовцы никак не могут чтобы не вставить свои две копейки

Иными словами, начиная с марта мы видим вполне скоординированное наступление «светской» оппозиции, «умеренных» исламистов и собственно «Исламского государства», приведшую к угрозе захвата ключевых «логистических точек» и фрагментации контролируемой официальным Дамаском территории. Параллельно была создана угроза критически важной части ресурсной базы.
Иными словами, реализовался давно просчитанный в Дамаске сценарий. В 2014 году Башар Асад на вопрос, сколько он продержится, ответил «мы рассчитывали на год, продержались два. И видно, что ещё на год с лишним у нас точно есть ресурсы».
Несмотря на территориальные потери, правительство Сирии ещё контролирует порядка 80% населения. Однако, во-первых, в Сирии наступает окончательный экономический коллапс. Страна ещё до войны находилась в далеко не блестящем состоянии. Засуха, начавшаяся зимой 2006−2007 гг. привела к огромным потерям для сельского хозяйства (так, производство пшеницы сократилось более чем вдвое), вызвав скачкообразный (на полтора миллиона) рост беднейшего населения в городах. На «естественный» аграрный кризис наложилось падение «аграрных» цен во время кризиса 2008−2009 гг. Параллельно падала добыча нефти — только между 1996 и 2006-м годами она сократилась на треть.
Во многом эти механизмы запустили войну, которая ещё более усугубила ситуацию.
Потери ВВП составили порядка 60%, в огромной степени пострадала сознательно разрушаемая боевиками инфраструктура. Безработица достигла 50% ещё два года назад, в 2014-м она составила 57% (при довоенном уровне в 10,3%). Нефтепромыслы потеряны практически полностью, при этом 80% нефтедобычи оказалось под контролем ИГИЛ (при этом именно нефтедобыча приносила довоенной Сирии порядка трети бюджетных поступлений).
Во-вторых, сирийская армия сейчас в крайне плачевном состоянии. Военные расходы, составлявшие огромные 21% ВВП в середине 80-х, ужались до 5,3% в конце 1990-х и 3,5% в 2009-м; при том, что ВВП Сирии был невелик. При этом, начиная с 2003 года, Дамаск находился под жёсткими санкциями ООН по подозрению в поддержке повстанцев в Ираке. В итоге техника устарела и была в значительной мере изношена, уровень подготовки армии в целом оставлял желать много лучшего.
Между тем, ей предстояло столкнуться с весьма серьёзным хотя бы в силу своей массовости противником. Уже в 2012-м общая численность повстанческих формирований составляла порядка 100 тыс. человек; только потери иностранных наёмников оцениваются в 31 тыс. человек. Отряды были довольно быстро вооружены ПЗРК и современными противотанковыми средствами. При этом на начальном этапе войны весьма серьёзную роль сыграл всплывший антагонизм между алавитской армейской элитой и суннитской «пехотой».
За 4,5 года войны Сирийская арабская армия (САР) потеряла почти 50 тыс. человек; сейчас её численность вдвое ниже, чем до начала конфликта — примерно 150 тыс. Ещё 36,5 тыс. потерь пришлось на проправительственное ополчение.
Потери в технике в некоторых отношениях ещё более внушительны. Так, ВВС Сирии потеряли 86 вертолётов — практически все транспортные Ми-8 и Ми-17, более четырёх десятков самолётов — при этом весьма симптоматично использование для штурмовки позиций противника отнюдь не идеально приспособленных для этого Миг-21 и морских модификаций вертолётов (Ми-14) в сухопутных операциях. При этом за прямыми потерями неизбежно скрывается масса косвенных — связанных с исчерпанием ресурса и использованием для ремонта снятых с других аппаратов деталей.
Потери бронетехники уже на май 2013-го составили 985 ед., из них 428 танков. К началу 2014-го они возросли примерно до 1400 единиц, включая не менее 600 танков. Сейчас ситуация существенно хуже — в качестве симптома можно рассматривать появление на вооружении элитных частей откровенно устаревших Т-55.
При этом ситуация усугубляется крайним дефицитом топлива.
Иными словами, в войне на истощение, которую ведут «друзья Сирии» против правительства, наметился перелом. В итоге ещё в мае правительством Асада было принято решение отойти из пустынных районов и закрепиться на линии Дамаск-Хомс-Хама. Однако, как мы видим, удержать её полностью не удалось.

Таким образом, прямое вмешательство было необходимо. Стоит учитывать, что на сей раз Россия не будет одинока в своих усилиях, что радикально снижает риски втягивания в наземную операцию. Афганский синдром в данном случае выглядит мало уместным. Во всё той же Латакии ещё в мае высадилось 1500 солдат иранского Корпуса стражей революции (КСИР) — доказавшего свою достаточную боеспособность и мотивацию во время борьбы с ИГИЛ в Ираке.
Подробнее: Спасти президента Асада: почему Россия больше не могла действовать с дистанции?