Еще раз о правах национальностей в РИ и в СССР

В Сибири русское самодержавие, применяя минимальное насилие и максимально используя сложившиеся местные условия, даже не во всех случаях прибегало к силе оружия. Как отмечалось выше, имели место лишь два крупных и длительных конфликта, нашедших силовое решение, — против части сибирских татар (Кучума и его наследников) и против енисейских кыргызов. Подавляющая же часть коренного населения Сибири быстро осознала, что вхождение в состав централизованного государства будет означать ликвидацию кровавых междоусобиц (например, у якутов), прекращение набегов со стороны соседей (для ханты, манси, селькупов, енисейских народов и др.), ликвидацию феодальной анархии (у бурятов, большинства сибирских татар). В итоге процесс их вхождения в состав России прошел без серьезных людских потерь.

С русскими людьми в Сибирь пришла достаточно твердая государственная власть. К началу XVIII в. данная территория была покрыта густой сетью острогов, в каждом из которых находился воевода или приказчик, представлявший эту власть. Таким образом, в целом обеспечивался эффективный контроль за соблюдением законности. Главной задачей местной администрации в отношениях с коренным населением являлось обеспечение поступления ясака в казну, что было возможно лишь при сохранении численности «ясачных». Для этого принимались все меры. Так, местные власти не имели права самостоятельного вынесения смертного приговора «ясачному» человеку (в XVII — XVIII вв. такие решения могли приниматься только в Москве или Тобольске). Многочисленные челобитные промышленников, просивших разрешения «переведаться» с местными жителями, «побивавшими их на промыслах», оставались без ответа. Промышленники совершенно определенно говорили, что они «тунгусов против побивать не смеют», «от тех воров без государева указу собою оборониться не смеют» (110). Убийство ясачного человека или причинение ему увечий и повреждений, делавших его неработоспособным, в тех условиях было равноценно прямому изъятию денег из государственной казны, поэтому правительство и местные власти принимали меры, приводившие к положительным для местных жителей последствиям. Царские грамоты предписывали угодий у ясачных людей не отнимать. Крестьян селили только в тех местах, достоверность незаселенности которых подтверждали жившие поблизости коренные жители, для чего проводились специальные обследования. В случаях земельных споров русских людей с ясачными решения местной администрации были обычно в пользу последних: «…людем, которые у ясачных людей угодья пустошат за то воровство наказание… бить кнутом нещадно, чтобы иным неповадно было… ясачным людем в звериных промыслах чинить поруху». Селящихся самовольно на ясачных землях приказывалось «сбити долой». В 1678 г. даже у митрополита Корнилия отобрали захваченные им земли ясачных людей (111). В начале ХVIII в., например, по жалобе койбала Серженяка на разночинца Л. Песегова, обосновавшегося на его охотничьих угодьях по р. Шушь, виновный и его брат были выселены, а их постройки разрушены (112). В целом на протяжении трех веков коренное население несло несколько меньшую тяжесть податного обложения, чем русское, поэтому неудивительно, что в XVII в. появляется такая категория населения, как ясачные люди — русские по происхождению, но различными путями сумевшие записаться в состав ясачных.

Страх потерпеть ущерб от ясачных недоборов побуждал власть внимательно относиться к жалобам коренных жителей, препятствовать их закабалению (например, указами 1635 и 1649 гг. запрещались всякие земельные сделки с аборигенами Сибири, суды не принимали к рассмотрению иски против ясачных на суммы, выше установленных законом, в судах они выступали на равных правах с русскими людьми, с ясачных не разрешалось брать долговые расписки, ими нельзя было торговать, превращать их в холопов и привозить «на Русь», запрещался ввоз к ним вина, табака, золота, не позволялся наем на частную работу и т. д.), наказывать людей, уличенных в жестоком обращении с ясачными, снабжать голодающих продовольствием, обеспечивать медицинское обслуживание (например, в 1835 г. было разрешено учреждение больниц для «инородцев» за казенный счет) и начальное образование (с 1868 г. коренное население могло бесплатно обучаться в прогимназиях и в первом классе гимназий до 15-летнего возраста), защищать их от набегов и т. д. В местах, где быстро устанавливалась твердая государственная власть (что было характерно почти для всей территории Сибири), коренное население испытывало минимум лишений. Там же, где это из-за значительной удаленности или по каким-либо иным причинам происходило с запозданием (например, в Приамурье, на Камчатке, Курильских и Алеутских островах), местные жители, как известно, сильно страдали от бесконтрольного хозяйничания пришельцев.

Таким образом, отношение к коренному населению Сибири объяснялось не загадочностью, широтой русской души или убежденным гуманизмом, особой комплементарностью русского народа, а чисто практическим интересом, связанным с пополнением казны. В основе лежал насаждаемый правительством и наработанный в течение столетий положительный стереотип восприятия коренных жителей, позволявший в реальной жизни терпимо относиться к их инокультурной традиции. Несмотря на мощные тенденции ассимиляции, это способствовало и сохранению вплоть до настоящего времени подавляющего большинства сибирских этносов. Народы Сибири не были истреблены пришельцами, как это произошло, например, с индейцами многих регионов Америки или тасманийцами. Они в основном сохранили свой бытовой уклад и язык. Объективно процесс присоединения Сибири способствовал прогрессу коренных народов.