Русских пилотов осудили на 8,5 лет, чтобы присвоить их самолеты

Арест летчиков

Хроника
12 марта 2011 года в аэропорту Курган-Тюбе были арестованы два самолета Ан-72 авиакомпании «Ролкан» и их экипажи. Они выполняли технический рейс из Кабула. На бортах не было ничего, кроме личных вещей и запасного двигателя. На подлете к Курган-Тюбе выяснилось, что у самолетов нет разрешения на посадку. В результате капитанам двух судов — россиянину Владимиру Садовничему и гражданину Эстонии Алексею Руденко — предъявили обвинение в незаконном пересечении границы, нарушении правил международных полетов и контрабанде. Предметом контрабанды назвали тот самый запасной двигатель.

Как все было на самом деле

Валерий Пфеффер: Сейчас летчиков обвиняют в том, что у них не было разрешения на посадку в Таджикистане. Но в авиации это случается часто. Я сам не раз попадал в такую ситуацию. В этом случае диспетчер спрашивает летчика о его решении — возвращаться в аэропорт вылета или идти на вынужденную посадку. Если происходит вынужденная посадка, то на земле самолет ставят на прикол, а потом начинается разбирательство: кто виноват, что нет разрешения, где оно застряло.
Выясняют, кто виноват, пишут представление: «Просим обратить внимание и впредь такого не делать», — и все, разошлись.
В нашем случае рейс был согласован. Но когда самолеты подлетели к аэродрому, диспетчер им сказал: «У вас номер разрешения не совпадает». То есть не то что разрешения нет, оно есть, но номер не тот. Диспетчер говорит: «Я вам рекомендую возвращаться в Кабул. Ваше решение?» Командир говорит: «Мое решение — вынужденная посадка, у меня не хватает топлива на обратный путь». Нет вопросов. Диспетчер кодекс хорошо знает: командир принял решение на посадку — он не вправе ему отказать. Есть акт, оформленный авиационными властями Таджикистана, где этот случай квалифицируется как авиационный инцидент, не более того.
Что касается контрабанды, технология должна быть такая: прилетает самолет, садится, с борта никто не выходит; приходят пограничники и таможенники, с собакой ищут оружие, наркотики, боеприпасы, составляют акт: запрещенных грузов нет. При этом за любой другой груз на борту экипаж не отвечает вообще. Если это коммерческий груз, то за него отвечает только компания. А если мы с самолета ничего не выносим, мы вообще не обязаны ничего декларировать.
Я до сих пор удивляюсь: почему они не обставили это дело грамотно. Могли подбросить что-нибудь, «организовать» контрабанду. Тогда бы был предмет для разбирательства. Они даже этого не удосужились сделать. Они, наверное, так думали: если российские власти будут кипеж поднимать — отпустят. Но смотрят: все как-то вяло, никто ничего не поднимает — и давай прессовать на полную катушку.

Шантаж

Хроника Восемь летчиков держали под арестом в гостинице. Шесть из них освободили, не предъявив обвинения. Под арестом остались только командиры экипажей. Все это время руководство авиакомпании вело переговоры об освобождении самолетов и летчиков.


Как все было на самом деле

Валерий Пфеффер: Первые полтора месяца Сергею Полуянову (гендиректор и совладелец авиакомпании «Ролкан». — «РР») говорили, что проблем нет, самолеты и людей скоро отпустят. Потом экипаж стал звонить: «Уже люди болеют, почему никого не выпускают?» Полуянов туда вылетел, и экипаж потихоньку выкупал у следователя. Следователь — сама благожелательность, он не здоровается, а обнимается. Полуянов ему говорит: «Человек болеет, ты видишь, ну зачем его держат под арестом?» И дальше идет торговля, как на базаре. Дают ему пять тысяч — он одного отпускает. Вот таким образом Полуянов по одному — по двое выкупил шесть человек. В сумме отдал следователю 50 тысяч долларов. Это было в середине мая. А командиров они не отпустили.
Потом конкретно сказали: «Командиров отпустим, если продашь нам самолеты». Опять начался торг. Полуянов видит, что делать нечего, соглашается продать по дешевке — по 700 тысяч долларов. А самолет стоит полтора миллиона. Переговоры вел Мансур Умаров (заместитель председателя Государственного комитета национальной безопасности. — «РР»). Следователь каждый раз ему звонил и спрашивал: «Как быть?» Причем не скрывал, что ему звонит. И Умаров тоже приезжал и сам лично с Полуяновым встречался. Полуянов говорит: «Ладно, я согласен, перечисляйте мне миллион четыреста и забирайте оба самолета». На следующий день: «Не, 700 не пойдет, давай по 500». Опять неделю-две идет торговля. Полуянов снова соглашается.
А потом двух командиров сажают уже в СИЗО, и Полу­янову говорят: «Продавай нам два самолета за один доллар, и мы их отпустим». Принесли документ — там даже про доллар ничего не было, а только что он безвозмездно передает самолеты в собственность Республике Таджикистан. И говорят: [/b]«Сегодня ты подписываешь этот документ, а завтра летчики на свободе. Мы знаем, за сколько ты их купил, мы посчитали: эти самолеты уже себя окупили, так что хватит, отдавай». Полуянов не соглашается, говорит: «Вы чего, с ума сошли? Ну, летчиков посадили — и сажайте. Я что, за летчиков буду три миллиона долларов отдавать?»
А они, оказывается, в это время уже готовили на него какой-то материал, чтобы арестовать. Ему наш человек за два дня до вынесения постановления об аресте на ухо шепнул: «Серега, улетай — тебя арестуют». Через два дня взяли у прокурора ордер на арест, а его уже нет. Ох, как они прыгали: «Как он улетел?!» Они его в Душанбе в аэропорту ждали, а он из другого аэропорта вылетел. Как в кино.

Потом я прилетел вместо него. Опять у нас пошел торг. Я им объясняю: «Вот вы сейчас самолеты эти заберете — вы понимаете, что все документы у Полуянова дома находятся? Он вам их не отдаст. А без этих документов эти самолеты — металлолом: ни один летчик, ни один инженер не подпишет ничего, потому что нет формуляра. Вот есть человек — мы не можем определить на вид, сколько ему лет и какое у него здоровье: нет его медицинской карты. Вы понимаете, с самого рождения и до смерти у самолета есть документ, где все написано». Объясняли-объясняли им — вроде поняли. Говорят: «Давай обсуждать». Я с Умаровым каждый день по ресторанам ходил — обсуждал. А потом через два месяца говорят: «Нет, дело зашло уже так далеко, что мы не можем. Пусть подписывает, отдает самолеты, тогда пилотов освобождаем — и все». Даже в Сомали пираты так не делают: те хоть захватят, так с ними договорился, заплатил и забрал — все.
Потом стало понятно, зачем они это делали. Они за несколько месяцев вперед набирали летчиков на эти самолеты. Там так все запутано! В Арабских Эмиратах зарегистрирована авиакомпания, называется Khatlon Air. А «Хатлон» — это Хатлонская область в Таджикистане, где сейчас наши пилоты сидят. И в Таджикистане есть авиакомпания Khatlon Air — понимаете, да? Эти две компании — они подконтрольны генералу, командующему национальной гвардией Таджикистана (Раджабали Рахмоналиев. — «РР»). Это любимчик президента, его родственник, фаворит. Он в последнее время вплотную занялся авиацией.
Он умудрился подписать у президента разрешение на использование военной техники, в частности вертолетов, для коммерческих работ. Взял КНБ два вертолета и отправил их в Афганистан деньги зарабатывать. Какую-то часть платит Министерству обороны. Но, естественно, основное себе в карман.
И наши самолеты им очень понравились. Такой самолет может на площадке в 400 метров загрузить 7 тонн, через все границы перелететь, сесть и выгрузиться. Понимаете, да, о чем речь идет? Вот они и спланировали операцию, как их отнять.
Контекст
Коррупция в высшем таджикском руководстве никогда не была секретом. Когда Валерий Пфеффер спрашивает, понимаем ли мы, зачем таджикскому руководству его самолеты, он, очевидно, намекает на контрабанду наркотиков. Факты, которые свидетельствуют о том, что она находится под «крышей» таджикских спецслужб, упоминаются в переписке Госдепа США, рассекреченного WikiLeaks.

id: 124733
date: 10/4/2007 15:52
Президент Таджикистана уволил высокопоставленного чиновника из отдела по борьбе с наркотиками, чтобы защитить своего родственника…
1. От одного из источников в МВД нам стало известно, что президент Рахмон лично уволил начальника Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (УБНОН) МВД Таджикистана генерал-майора Файзулло Гадоева. Это стало следствием того, что неделю назад сотрудники Гадоева перехватили на юге Таджикистана автомобиль, принадлежащий КНБ. В автомобиле находились 60 кг героина и офицеры КНБ, один из которых оказался дальним родственником президента Рахмона. Это было уже третье за год задержание и арест перевозивших наркотики сотрудников КНБ. Гадоев потребовал суда над всеми задержанными, включая родственника президента. <…>
2. Это единственный известный нам случай, когда президент лично вмешался, чтобы защитить родственника от обвинения в наркоторговле и уволить высокопоставленного чиновника. Однако в целом это вполне типичная для Таджикистана ситуация, при которой первые лица государства вмешиваются в работу следствия (нередко для этого используется Комиссия по борьбе с коррупцией) и покрывают членов ОПГ, вовлеченных в наркоторговлю, отмывание денег, вымогательства и рэкет.
3. Гадоев возглавлял самое эффективное антинаркотическое подразделение в Таджикистане. За год оно изымало в несколько раз больше героина, чем Агентство по контролю за наркотиками. <…> Гадоев занимал свой пост на протяжении последних десяти лет и имел репутацию компетентного, относительно некоррумпированного и преданного делу офицера. <…>
4. Комментарий. Посягнув на свободу президентского родственника и многократно арестовывая сотрудников КНБ, работающих наркокурьерами, генерал Гадоев наступил на две мины сразу. Поскольку Гадоева поддерживает лично министр внутренних дел, он, вероятно, сможет занять пост в МВД, однако любой ответственный офицер, который, подобно ему, захочет преследовать высокопоставленных или близких президенту наркоторговцев, окажется на таком же минном поле. Этот инцидент наглядно демонстрирует, насколько незащищены оказываются чиновники любого ранга, если они прогневили президента или встали на пути его семейных интересов.

id: 245142
date: 1/25/2010 6:25
Анализ инвестиционного климата (выдержка)
Во избежание хищнического поведения со стороны правящей элиты некоторые иностранные инвесторы находят более простым (или даже необходимым) создавать совместные предприятия с таджикскими чиновниками, обладающими хорошими связями, — включая и семью президента.
Кумовство, кронизм и коррупция создают деловой климат, в котором преимущество получают игроки, имеющие связи с правительством. Таджикская регулятивная система лишена прозрачности и является серьезным препятствием для ведения бизнеса. Весьма часто чиновники применяют закон выборочно или пристрастно и не способны принять решение без санкции начальства, что приводит к продолжительной волоките.
Анемичные антикоррупционные усилия таджикского правительства доказали свою неэффективность — показательно, что именно антикоррупционные подразделения известны как самые коррумпированные. Исключительно низкие зарплаты чиновников вынуждают многих из них использовать административный ресурс, чтобы свести концы с концами. Покупка государственной должности — обычное дело, а для того чтобы получить повышение, часто следует дать взятку начальнику. Свою роль играют и культурные особенности: успехом следует поделиться не только с руководством, но и с членами клана, и с многочисленной родней.
Эндемичная коррупция душит не только местные, но и международные компании. Официальные лица в любом госучреждении ждут откатов как за право открыть бизнес, так и за то, что он будет работать. Несмотря на то что Таджикистан подписал Конвенцию ОБСЕ по борьбе со взяточничеством, а также Конвенцию ООН против коррупции, незаконные поборы глубоко укоренены во всех сферах экономических взаимоотношений. В 2007 году президент Рахмон учредил специальное Агентство по борьбе с коррупцией и экономическими преступлениями, которое работает под непосредственным руководством администрации президента. До сих пор это агентство практически ничего не сделало для борьбы с коррупцией в высших эшелонах власти, сфокусировавшись на нарушениях со стороны бизнеса и отдельных граждан, в особенности из числа экономически уязвимых: учителей, врачей и других низкооплачиваемых специалистов.

Суд

Хроника Суд над российским и эстонским летчиками начался осенью 2011 года. Прокурор запросил по 13 лет лишения свободы. Но в итоге суд приговорил их к восьми с половиной годам заключения.
Как все было на самом деле
Валерий Пфеффер: Как суд проходил — это вообще отдельная песня. Обвинительное заключение — бред сивой кобылы. На суде подтвердилось, что ни одной статьи они не нарушили. Они ни одного болта не выгружали из самолета, а им контрабанду приписывают. Я спрашиваю: «Гражданин таможенник, эти два командира хоть один пункт вашего законодательства нарушили?» Нет, не нарушили. Акт есть, что ничего не найдено. Потом спрашиваю: «Если какой-то груз, который находится в самолете, не предназначен для использования на территории Таджикистана, они обязаны его декларировать?» Нет, не обязаны. Прошу занести в протокол. Со стороны таможни вопросов к ним нет. И по всем службам так, по всем. Тем не менее прокурор просит 13 лет. Как об стенку горох. «Контрабанда доказана документальным путем», и все тут. Каким документальным путем? На суде половина за голову берутся, половина смеются.

В последний день судья вышел покурить и говорит мне: «Иди сюда. Пойдем наверх, в кабинет». Заходим, и начинается торг: «Ты знаешь, вот сволочи эти, кагэбэшники, позвонили — приказали по 10 лет дать ребятам. Но я, — говорит, — могу вместо срока денежный штраф им приписать, где-то по 30 тысяч долларов с человека. Но за это ты мне 40 тысяч принесешь вот сюда». Причем не стесняясь говорит. Я ему: «Хорошо, мы заплатим вам гораздо больше, в десять раз больше заплатим — вы только отпустите летчиков, оправдайте и не приписывайте конфискацию самолетов, разойдемся мирно». А он мне: «Ты что?! Конфискация вообще не обсуждается, даже не заикайся, это уже решено и бесповоротно». Я говорю: «А что же тогда решаете вы, суд?» Он говорит: «Я на свой страх и риск могу денежный штраф приписать, чтобы экипаж отпустили».
Ну, позвонил я ему перед приговором вечером, говорю: «Деньги собрали — приписывайте штраф». Но он хотел, чтобы я ему перед приговором деньги отдал. Это уже было слишком: он бы все равно приговорил к десяти с половиной годам и сказал бы, что ничего не брал. А если бы я заявил, он бы еще и меня посадил. Придумали бы за что.

Российская дипломатия

Хроника После того как история получила широкую огласку, критике подверглось Министерство ино­странных дел России — якобы за то, что оно не уделило судьбе летчиков должного внимания. Глава МИДа Сергей Лавров отверг эти обвинения, отметив, что уже 16 мая, через четыре дня после задержания пилотов, посольство России в Таджикистане направило официальные запросы в Госкомитет национальной безопас­ности и МИД Таджикистана и в дальнейшем следило за судьбой пилотов.
Как все было на самом деле
Валерий Пфеффер: После задержания пилотов Полуянов три раза приходил в посольство — на третий зашел. Посол с ним вообще разговаривать особо не стал: ну, дайте, говорит, фээсбэшника нашего какого-нибудь. Фээсбэшник говорит: «Я в авиации ничего не соображаю». Короче, все футболили, никто не хотел заниматься. А потом они просто сделали запрос в КНБ Таджикистана, и КНБ прислал им этот вот бред сивой кобылы — обвинительное заключение. И посол Полуянову ответил: «Ну чего вы хотите? Виноваты — пусть сидят».

Сначала Лавров пытался прикрыть свое ведомство: мол, «Ролкан» — это какая-то непонятная компания, у них там как будто сертификатов нет. Как это нас возмутило! На другой день я даю это Садовничему — на, почитай! Он почитал, встал прямо за решеткой: «Кто такой этот Лавров? Он безграмотный человек? Как он может это писать? Почему он, не зная, грязью нас обливает?» Какая компания, какие сертификаты? При чем тут вообще сертификаты, когда человека посадили? Авиационные власти будут разбираться: правильный сертификат, неправильный. Это прерогатива департамента гражданской авиации, но никак не фээсбэшников, а тем более министра. Он повел себя безграмотно, он просто не знал, как очистить свое ведомство, объяснить, почему они этим не занимаются. На первой пресс-конферен­ции Лавров выступил практически на стороне обвинения. А потом они одумались, за голову взялись. Один сотрудник посольства, когда понял, что это за беспредел, так при мне и сказал: «Мама родная, как мы лоханулись!»
Контекст
Ситуацию прокомментировал для «РР» бывший сотрудник МИД России, несколько лет проработавший в одном из наших зарубежных консульств:
— Мой опыт работы внутри системы говорит, что, пока нет информационной огласки, резонанса в СМИ, особые усилия посольством действительно могут не предприниматься. Когда я работал в консульстве в одном из наших загранпредставительств, бывали такие случаи. Например, прибежала к нам девчонка из Иванова, говорит, что попала к работорговцам, документы у нее отобрали и она только через несколько месяцев смогла от них сбежать. Таких ситуаций полно. Конечно, всякое бывает, но тут сразу было видно — и по лицу, и по реакции, и по рассказу, — что действительно наш человек за границей попал в серьезную переделку. Но сначала ей не поверили, началось: «подождите», «приходите завтра». Пока один сотрудник не впрягся и не пробил ей временное размещение через турагентство. В результате помогли, дали свидетельство, и она смогла вернуться в Россию. Но вообще этот подход — если человек попал в критическую ситуацию, значит, сам виноват — действительно порой присутствует. Конечно, есть кадры, в основном молодые, которые впрягаются, хотят помочь. А потом система многих меняет не в лучшую сторону. Она больше завязана на отчетность, чем на помощь гражданам, хотя повторюсь: часто сотрудники действительно активно помогают людям.
В Таджикистане мог быть как раз такой случай: ждали, что скажет Москва, и особо не суетились, пока на них компания, или СМИ, или центр не нажали. Когда замминистра звонит и говорит: «Направьте консульского работника, разберитесь в такой-то ситуации», тогда работа точно начинается. А если нет, то по-разному бывает. Всякая бюрократическая система так устроена, что стремится избежать ответственности и минимизировать собственные риски.

Реакция на приговор
Хроника

Жесткий приговор летчикам вызвал резкую реакцию Кремля. Дмитрий Медведев сказал, что Россия может дать асимметричный ответ на это решение. И тут же началась кампания против нелегальных таджикских мигрантов. В настоящее время арестованы и готовятся к депортации сотни граждан Таджикистана. В Госдуме заговорили о необходимости введения визового режима с Таджикистаном. А главный санитарный врач России Геннадий Онищенко приравнял таджиков к грузинскому вину: хорошо бы, мол, запретить их въезд в Россию, потому что много болеют. На этом фоне власти Таджикистана пошли на уступки — дело отправлено на кассацию, и, скорее всего, второй приговор будет таким, который позволит выпустить летчиков на свободу.
Как все было на самом деле
Валерий Пфеффер: Ни для кого не секрет, что в Хатлонской области есть фабрики по производству героина. Везут сырье, здесь все упаковывают, и дальше все это идет в Россию. Наркомафии выгодно, чтобы не вводили визовый режим. Чиновникам тоже выгодно. Они не ожидали, что из-за одного пилота начнется такое.

Два дня назад мне из Курган-Тюбе позвонили и говорят: «Тут на базаре двух милиционеров таджики били и кричали: это вам за русских летчиков! Потому что все страшно боятся, что Россия перекроет кислород, введет визы — для них это смерть. Может случиться все — вплоть до гражданской войны. Если сейчас Россия депортирует таджиков, там будет революция. Власти не удержат в руках ситуацию.
Тут нам повезло — выборы впереди, вот за эту историю и зацепились.
А если стороны договорятся об экстрадиции, тогда весь шум утихнет?
Да, хотя для нас это плохо. Мы требуем полностью оправдать летчиков и вернуть технику законному владельцу. Я возмущаюсь, когда наши СМИ пишут: «Это слишком строгий приговор, надо мягче». Что значит мягче? Их не за что судить вообще. Вот сейчас пилотов уговаривают подписать заявление на президентское помилование. Мы им передали: ни в коем случае не подписывайте!
Сейчас они хотят дать летчикам минимальный срок, вменив им нарушение правил международных полетов: семь месяцев они отсидели, шесть месяцев им дадут и отпустят, но самолеты конфискуют.
Контекст
Дойдет ли ситуация до введения визового режима с Таджикистаном? И с какими вообще потерями и приобретениями выйдут Россия и Таджикистан из этого конфликта, «РР» прокомментировал руководитель Центра исследования общих проблем современного Востока Института востоковедения РАН Сергей Панарин.
— Сразу могу сказать, что как с Грузией не будет. Хотя вместе с тем не факт, что этот конфликт так уж быстро разрешится. Показательно будет решение таджикского суда, который сейчас пересматривает дело. В принципе, не думаю, что президент Рахмон будет как-то особенно упираться и настаивать на своем. Слишком сильно Таджикистан зависит от России и слишком напряженные отношения у него с сильным соседом — Узбекистаном, чтобы Рахмон мог позволить себе такую принципиальность. Конечно, авторитарные режимы склонны порой к такого рода импульсивным жестам и реакциям, но, думаю, это не тот случай.
Ситуация в конце концов разрешится, и отношения вернутся в прежнее русло. Хотя, что касается отношения к таджикам в России, оно, конечно, ухудшится, и виноваты в этом будут обе стороны. Но гастарбайтеры потерпят: жить-то надо. Очков же в этом конфликте не заработает ни та ни другая сторона.
Думаю, скоро снова зазвучат слова о стратегическом парт­нерстве наших стран. Может быть, какое-то время они будут сдержаннее, но не более того. У Таджикистана постоянная головная боль — Узбекистан, и им надо быть полными идиотами, чтобы в такой ситуации расплеваться с Россией. А Рахмон совсем не идиот.
— То есть у Таджикистана нет альтернативы партнерским отношениям с Россией?
— У них, конечно, есть Китай, на который они постепенно выходят, какие-то коммуникации. Есть родственный Иран, который, правда, с ними не граничит. Теоретически есть куда смотреть и пытаться балансировать. Но таких возможностей намного больше, например, у Казахстана. Таджикам просто нечего положить на весы для баланса: нет востребованных на мировом рынке ресурсов. Китай, конечно, интересуют любые ресурсы, но в Таджикистане их намного меньше, чем в том же Казахстане. Защитить их в случае чего или помочь разрулить вероятный конфликт, выступить в качестве посредника может именно Россия. Больше бедный ресурсами Таджикистан никому не интересен. Что же до его культур­ного единства с Ираном — не думаю, чтобы оно было так сильно, чтобы Иран стал из-за этого ввязываться в большие политические дрязги.
Наши экономические и военные интересы в Таджикистане от этого конфликта не пострадают. Собственно, у нас и больших проектов-то там нет: был проект по строительству Рогунской ГЭС, но мы не договорились, и таджики достраивают ее сами. Конечно, есть интересы и планы на будущее, в том числе и в энергетике, но они не пострадают. Для Таджикистана Россия как экономический партнер превыше всего. Это подтверждается и тем, что ни одна из сторон слова не сказала про свертывание экономических отношений. Военное сотрудничество также останется в силе, тут все схвачено. Таджикистан всегда делал ставку на Россию: он слабее соседей и потому в партнерстве с Россией объективно нуждается.